20 августа 2012. Судья Хамовнического суда Марина Сырова назначила участницам панк-группы Pussy Riot по два года колонии общего режима за «панк-молебен» «Богородица, Путина прогони» в Храме Христа спасителя. Специальный корреспондент ИД «Коммерсантъ» Олег Кашин, наблюдавший за процессом в зале суда, подводит его итоги.
«Именем Российской Федерации», — начала судья Сырова, и зрители видеотрансляции из зала суда увидели ее руки, держащие красную папку наподобие поздравительного адреса юбиляру-госслужащему. Марина Сырова говорила три часа, и за это время ее лицо не попало в кадр ни разу, таково было условие, поставленное телекомпаниям (трансляцию вели совместно, общими техническими усилиями, Первый канал, ТВЦ и НТВ, а показывали в прямом эфире CNN, BBC, «Москва-24» и «Дождь»). Накануне Марине Сыровой по запросу председателя Мосгорсуда Ольги Егоровой ГУ МВД по Москве предоставило государственную защиту, двоих полицейских в штатском, которые теперь сопровождают судью во всех ее перемещениях по Москве. Восемь дней процесса сделали из Марины Сыровой настоящую капризную звезду. Прежде чем появиться на лестнице Хамовнического суда и пройти в зал, она каждый раз громко, чтобы все слышали, просила приставов проследить, чтобы никто ее не смог сфотографировать, и любой подозрительный телефон мог стать поводом для выдворения из зала — вдруг на него снимают. Госзащита Марине Сыровой потребовалась после того, как микроблогер Максим Лукьянов (судя по твиттеру — обычный «сетевой хомячок», не активист и даже не тусовщик, просто сочувствующий) сфотографировал судью Сырову со спины, когда она входила в зал, и поместил фотографию в своем твиттере. Судья сочла это слежкой и сделала все, чтобы никто больше не запечатлел ее лица, даже официальный оператор в зале суда.
Руки судьи Сыровой, впрочем, быстро надоели камере, и она начала летать над залом суда (в котором был даже операторский кран!), выхватывая то стоящего в толпе Алексея Навального, которого провела адвокат Виолетта Волкова, полгода назад защищавшая его, а теперь Екатерину Самуцевич, то конвоиров — восемь человек по периметру аквариума с подсудимыми, то конвойную собаку. В этот раз в зале была овчарка — гораздо более либеральное по сравнению со своим напарником ротвейлером существо или, как говорила Марина Сырова о ротвейлере, — спецсредство. Собственно, процесс две недели назад и начался с того, что ротвейлера вырвало на пол зала суда, а потом он каждый раз перебивал своим лаем представителей защиты, если те срывались на крик, и Марина Сырова говорила ему — «Молодец, хорошая собака».
Подсудимых было видно плохо, конвойные нарочно загораживали их от взглядов собравшихся в зале, но можно было разглядеть, что на Надежде Толоконниковой — уже известная по предыдущим заседаниям футболка с надписью «No pasaran», а у Марии Алехиной — свежий синий маникюр. В день оглашения приговора девушки впервые сели не в том порядке, в каком провели весь процесс. Всегда было — Толоконникова, Алехина, Самуцевич, теперь Толоконникова пересела на крайнее правое место, так что нарушилось правило предыдущих заседаний, когда каждый подсудимый сидел за спиной именно у своего адвоката.
Эта тройка — Фейгин, Полозов, Волкова — по понятным причинам на протяжении всего процесса была наиболее открыта для прессы. Каждый раз, когда Марина Сырова объявляла перерыв, Марк Фейгин (он представлял Надежду Толоконникову) и Николай Полозов (адвокат Марии Алехиной), похожие на киногероев, оба в темных костюмах примерно одного и того же оттенка и оба в темных очках, выходили на улицу к прессе и делали очередное духоподъемное заявление. Представляющая интересы Екатерины Самуцевич Виолетта Волкова предпочитала эксклюзивные интервью чуть в стороне. Прокурор и адвокаты потерпевших, не отвечая на вопросы, уходили тем временем к мосту Богдана Хмельницкого обедать, и адвокаты подсудимых догоняли их обычно минут через пятнадцать. У моста вплотную друг к другу — две общепитовские точки — ларек с сосисками и павильон с выпечкой, и забавно было наблюдать картину, когда адвокаты потерпевших стоят в очереди за сосисками, а защитники обвиняемых — за пирожками, никогда не вместе. Трое защитников всегда выглядели более браво, чем трое обвиняющих адвокатов и их друг прокурор, но сказать, что после этого процесса на небосклоне московской адвокатуры зажглись три новые звезды, все-таки нельзя, скорее, у этих троих появились перспективы в каких-нибудь оппозиционных праймериз.
Главный политик из всей тройки — конечно, Марк Фейгин. Собственно, о том, что он адвокат, даже его знакомые узнали только после ареста участниц Pussy Riot, и легенда гласит, что Фейгин после акции в ХХС поспорил с Надеждой Толоконниковой по поводу того, посадят ее или нет — он считал, что не посадят, и сказал, что если вдруг он проиграет спор, то тогда станет ее защищать. До этого процесса Фейгин все же был известен как один из лидеров движения «Солидарность», был оратором на первом митинге на Болотной в декабре, а вообще он из демократов первой волны, в 22 года стал депутатом первой Госдумы от гайдаровского «Выбора России», потом десять лет работал вице-мэром Самары. Бывший прокурор Виолетта Волкова, напротив, за последние полгода, появившись из ниоткуда (буквально из ниоткуда — все оппозиционеры, которых я спрашивал, в один голос говорили, что узнали о ее существовании в ночь на 6 декабря прошлого года, когда она появилась возле ОВД «Китай-город», где держали Алексея Навального и Илью Яшина, и сказала, что она адвокат и будет защищать Навального), превратилась в самого знаменитого адвоката уличных оппозиционеров. Многочисленные дела Сергея Удальцова, в том числе и ульяновский процесс о якобы избиении журналистки, оказавшейся активисткой «Молодой гвардии», вела именно Волкова. Николай Полозов, самый молодой и, если оценивать имидж, самый человечный из всех троих, в эти же полгода, также защищая оппозиционеров, которых задерживали на митингах, активно социализировался в среде молодых оппозиционных политиков и либеральных журналистов и участвовал в июньском «Марше миллионов» во главе собственной колонны «партии котиков» — что еще можно сказать о человеке, если он придумал партию котиков? Поколение микроблогов говорит в таких случаях только «мимими».
В противоположной тройке роли также были расписаны вполне очевидно. Член президиума Московской областной коллегии адвокатов, очень опытный арбитражный юрист Лев Лялин, который только на оглашение приговора пришел в черном пиджаке, а обычно присутствовал в небесно-голубом, был весом и немногословен и, кажется, вообще не произнес таких слов, которые хотелось бы растащить на цитаты — ни слова про Трулльский собор, ни слова про «гвоздь Господень», ни слова про святую Русь. Только однажды, под конец процесса, очевидно, на пике эмоций, он смущенно процитировал «любимого либеральной общественностью и мной лично» поэта Игоря Губермана — И мне совсем не интересно, Что говорит мой собеседник.
За афоризмы на этой стороне отвечала Лариса Павлова. «Гвоздь Господень» — это она. По версии адвоката Павловой, повернувшись к алтарю спинами, девушки осквернили хранящийся в алтаре гвоздь, которым, как считается, Христос был прибит к кресту, «а сегодня этот гвоздь является символом православия» (Виолетта Волкова потом ответит ей, что этот гвоздь сейчас забит в Конституцию, и она истекает кровью). О третьем адвокате Алексее Таратухине сказать особенно нечего; онлайн-издание «Слон» назвало его мужчиной, похожим на слесаря, который постоянно поддакивает Лялину и Павловой. Так все и было.