Между этой Госдумой, в которой звучат слова «мох» и «Окаянные дни», и той Госдумой, которая была раньше, во времена Грызлова, есть гигантская видимая разница. Эта разница настолько впечатляет, что можно не заметить, что это ведь та же самая Госдума, какая была при Грызлове, или даже хуже. Поменялись некоторые имена, поменялись некоторые внешние признаки, но не более того. И надо сказать, что иллюзия перемен, оказывается, выглядит еще более неприятно, чем чистый, классический застой.
26 июня. Когда 22 июня на рассвете полиция штурмовала ройзмановский «реабилитационный центр» в лесу под Екатеринбургом, к этому можно было относиться по-разному — за годы существования «Города без наркотиков» по поводу деятельности этого фонда сложилось что-то вроде консенсуса в том смысле, что почти все, у кого есть какая-то позиция по поводу «Города без наркотиков», говорили, что это неоднозначная организация, и ее методы тоже не вполне однозначны. Людей, которые публично защищали Ройзмана и его методы от критики, можно пересчитать по пальцам одной моей руки — Ольга Романова, Елизавета Глинка, более известная, как Доктор Лиза. Еще Владимир Шахрин из группы «Чайф» и самый сильный и самый влиятельный друг Ройзмана — Михаил Прохоров.
Если помните, даже формальным поводом для прошлогоднего изгнания Прохорова из «Правого дела» стала персона Евгения Ройзмана — Прохоров не захотел от него избавляться, и в итоге избавились от самого Прохорова. Когда Прохоров выдвигался в президенты, Ройзман всячески поддерживал его. Я сам последний раз с Ройзманом виделся в штабе Прохорова этой весной. Когда полиция штурмовала ройзмановский центр в лесу, интереснее всего было услышать комментарий Прохорова по этому поводу. Думаю, не я один ждал этого комментария.
И вот мы дождались. На пятый день противостояния вокруг «Города без наркотиков», когда уже и сам Ройзман высказался в том духе, что жизнь продолжается, и фонд уже набирает новых наркозависимых для реабилитации теми же методами, — вот уже после всего этого Михаил Прохоров высказался по поводу Ройзмана.
Комментарий Прохорова доступен в его «Живом журнале». Это достаточно большой текст, в котором автор рассуждает о состоянии и перспективах российской экономики — Прохоров побывал в Петербурге на экономическом форуме, и те уже знаменитые выкрашенные серебряной краской дети на губернаторском приеме кажутся ему точной метафорой нынешнего состояния дел — «искусственная неподвижность и жажда рядом с водой». И в самом конце текста, буквально в последней строчке Прохоров снова вспоминает этих детей, которые «дуют на воду» — «Как борются сейчас с фондом Евгения Ройзмана — он в дни форума подвергся ожесточенным атакам, заметьте». Это все. Больше никак на возникшие у Ройзмана проблемы его знаменитый друг и единомышленник не отреагировал.
Известно, что Михаил Прохоров не любит, когда ему кто-нибудь публично дает советы про политику. Но вообще-то политик, даже если он сам на это не обращает внимания, состоит из множества слов, поступков — в том числе несказанных и слов и несовершённых поступков. Когда в следующий раз Ройзман понадобится Прохорову для какого-нибудь политического проекта, им обоим придется сильно постараться, чтобы объяснить, почему, когда полиция громила ройзмановский фонд, Прохоров промолчал.
26 июля. Люди моего поколения, наверное, догадались бы, фабрикуя то самое «решение номер 14», залезть в меню «Свойства» и исправить время создания файла. Но эти райкомовские дядечки из Крымска — откуда им было об этом знать? Вот и получат теперь, не каждый день в руки Следственного комитета попадаются настолько очевидные виновники катастрофы. Кто виноват, что Крымск затопило? Крутько, Улановский и Жданов.
Но если бы мы с вами писали детектив с таким сюжетом, это был бы очень скучный детектив. Это как если бы в сериале «Твин Пикс» Лору Палмер убила бы женщина с поленом. Ее бы взяли с поличным, она бы во всем созналась, но сериал из шедевра превратился бы в тупой проходняк про убийство, никто бы его не вспоминал.
Но вообще-то, хоть Крымск и сопоставим по размерам и по степени общего безумия с Твин Пиксом, происходящее вокруг катастрофы этого города — сюжет для совсем другого кино.
В позднесоветские годы были популярны такие истории о каких-нибудь катастрофах, в которых формально виноват машинист тепловоза, а на самом деле — виноваты все семьдесят лет административно-командной системы. Главный фильм этого жанра — «Остановился поезд» Абдрашитова и Миндадзе, но не надо забывать, каким был информационный фон, на котором такие фильмы смотрелись особенно жутко. Капитаны Марков и Ткаченко с «Адмирала Нахимова» и «Петра Васева», или директор Чернобыльской АЭС Брюханов — наверное, это были последние громкие процессы в истории СССР, но кто их помнит сейчас и кому придет в голову сейчас говорить, что в Чернобыльской катастрофе был виноват директор станции?
Трудно спорить с тем, что у каждой катастрофы есть фамилия, имя и отчество, но почему-то, даже если в распоряжении следствия есть сфабрикованное «решение номер 14», принцип персональной ответственности срабатывает с поразительной неточностью. Если троих сажают за халатность — это значит, что халатность свойственна только им троим? А если бы наводнение обрушилось на соседний район, в котором нет этих халатных людей — что, тогда не было бы жертв и разрушений? В это кто-то верит вообще?
25 июля. Это как бы хорошая новость; у меня даже есть знакомые правозащитники, которые рады этой новости. Новость такая: полицейские, нарушившие закон во время митинга 6 мая на Болотной площади, будут наказаны. Если без подробностей, то это действительно неплохая новость. А если с подробностями, думайте сами. Наказание, о котором идет речь — это лишение премий.
Почти три месяца подряд московские власти порциями награждали «героев Болотной» — сначала дали квартиры омоновцам, которые пострадали в столкновениях, потом выделили 300 млн рублей на поощрение полицейских, которые «проявили профессионализм при выполнении служебных обязанностей», потом дали еще 3 миллиона бойцам бывшей дивизии имени Дзержинского. Можно предположить, что за эти три месяца не было полицейского, который не был бы как-то награжден за участие в разгонах майских акций. И вот теперь выясняется, что некоторых из этих полицейских лишат очередных премий, накажут.
Кстати, за что накажут? Это тоже интересный вопрос. Единственное признанное полицейским начальством нарушение закона со стороны полицейских — это спрятанные в карманы жетоны, которые по закону полицейский должен носить на груди. Насколько я понимаю, на Болотной это было очень распространенное правонарушение. Буквально все мои знакомые, которые там были, рассказывали об этих спрятанных жетонах, причем рассказывали, как правило, примерно так: «Он меня бьет, я хотел посмотреть на его жетон, а жетон наполовину в карман спрятан, и номера не видно». По крайней мере, в некоторых случаях полицейские прятали свои жетоны не просто так, а чтобы на них нельзя было пожаловаться уже за какие-то другие преступления. Превышение полномочий, неправомерное использование спецсредств и так далее.
Спрятанный жетон — да, это само по себе нарушение закона, но на Болотной площади это нарушение шло в нагрузку к другим нарушениям, о которых ни полицейское начальство, ни другие власти не говорят. То есть полицейских лишат премий за то, что они прятали жетоны.