Досада моя была велика, но общее положение вещей я для себя уже уяснила и дальнейшее пребывание на дереве не имело смысла. Еще раз бросив взгляд на коттедж, на забор и на расположенные за этим забором деревья, я спустилась вниз и поехала домой.
В этот день я планировала еще побеседовать с Кирей, но когда я вернулась, был уже поздний вечер да и настроение у меня было не самым лучшим, так что беседу я решила отложить на завтра.
Размышляя над увиденным и тщетно пытаясь придумать способ проникновения в дом, я никак не могла отделаться от одной навязчивой мысли. Все известные мне на данный момент факты – и устройство охранной системы на заборе, и неприступность самого коттеджа, и расположение его, напоминающее бесконечный лабиринт, – все говорило о том, что убийца был хорошо знаком со всеми особенностями «умного дома».
Действительно, ведь если верить Ленке, даже замок не был взломан. А ведь убийца не только должен был попасть внутрь дома. Ему еще предстояло среди лабиринта комнат отыскать спальню, и не какую-нибудь, а именно ту, в которой спит девушка. И сделать все это нужно было быстро, бесшумно и не попадая в поле зрения камер.
Впрочем… Ведь та же Ленка, помнится, говорила, что львиная доля электроники располагается на кухне, а не в спальнях и гостиных. Но ведь и это нужно было знать тому, кто решил проникнуть в дом.
Нет, как ни крути, а все указывает на то, что убийца – кто-то из своих.
Зеленский не шел у меня из головы. Правда, из наших с ним разговоров я вынесла впечатление, что сам он ни разу не бывал в доме. Но разве это такая уж проблема? Ведь собственноручно он, скорее всего, и не убивал. Кстати, не помешает проверить, насколько факт его отсутствия в городе соответствует действительности.
Если Зеленский знал, что он является потенциальным наследником некоторого состояния, и знал это давно, что могло помешать ему загодя позаботиться о некоторых деталях? Ведь не всегда же жили в этом доме одинокие старики с геном неизлечимой болезни. Те люди, которые сделали этот дом, точнее, его кухню «умной», – ведь это была целая семья, наверняка они имели прислугу, к ним приезжали знакомые…
Конечно, прислуга в таком богатом доме навряд ли влачила нищенское существование, но кто же откажется от дополнительного дохода? Особенно если мотивировать это какими-нибудь благородными целями. Тут главное, хорошую фантазию иметь да силу убеждения. Да и шантаж, например… тоже неплохой способ получения сведений.
Впрочем, кажется, я и сама уже чересчур расфантазировалась. Пока все это только догадки, мне катастрофически не хватает информации, а чтобы восполнить этот пробел, необходимо поговорить с Кирей, а главное – пробраться в дом.
С этой мыслью я и заснула.
На следующее утро, проснувшись в хорошем настроении, я первым делом позвонила своему подполковнику.
– Владимир Сергеевич? Очень рада вас слышать. Татьяна Александровна беспокоит.
– Привет, Танюш. – Голос Кири звучал удивленно. – Какими судьбами?
– Да так, решила проведать старого знакомого… А что, я не вовремя?
– Да нет… нет, не то чтобы не вовремя, а… просто, насколько я тебя знаю, ты никогда просто так не звонишь, а сейчас вроде бы ничего из ряда вон выходящего не случилось… Никаких громких убийств, похищений или ограблений. Так вот я и удивляюсь, с чего бы это вдруг ты решила меня «проведать»… может, у тебя самой что случилось? Проблемы какие-нибудь?
– Не дождешься. А звоню я действительно по делу. И именно насчет убийства.
– Серьезно? Неужели ты снова всех опередила и вышла на какое-нибудь происшествие, которое еще не известно официальным органам?
– Почему же… по моим сведениям, официальные органы в курсе дела. Девушка в коттедже на Речной. Неужели вам, товарищ начальник, еще не доложили?
– Ах это… Но ведь это… Погоди-ка, а почему этот случай тебя заинтересовал? Неужели кто-то заказал расследование? Ведь у жертвы, если мне не изменяет память, родственников не осталось?
– Память тебя не подводит. Но ведь не всегда расследование заказывают родственники. Разные бывают варианты…
– Правда? Что, какой-нибудь богатенький папик? Вот уж действительно я бы удивился…
– Киря, ты же знаешь, имя клиента – это информация закрытая. Ты мне расскажи лучше, что у тебя есть по этому делу.
– Да что там есть, ничего особенного. Задушена во сне, предположительно чем-то вроде изолированной проволоки, отпечатков нет, следов взлома нет да и мотивов, похоже, нет. Скорее всего – рядовое ограбление. Думаю, увидели, что девушка живет в богатом доме, решили, что и сама она богатая и по всем ящикам наличка да столовое серебро разложены… Ан не угадали…
– И что, ничего не взято?
– Да там и нечего было брать. Домина крутой, конечно, но ведь стены с собой не унесешь, а из движимого, что было поценнее, предыдущие хозяева давно уже распродали. Там одна только семья богатая жила, да те все умерли, а потом дом переходил по наследству то одним, то другим, и эти уже не присовокупляли, а наоборот, больше расточали…
У меня так и чесался язык спросить про Зеленского и версию с наследством, но тогда Киря сразу догадался бы, кто мой клиент, а это в мои планы пока не входило. Поэтому спросила я о другом.
– Так, значит, думаешь – ограбление?
– Скорее всего.
– Но если домина, как ты выражаешься, такой крутой, то как же воры проникли туда? Ведь сам ты только что сказал, что следов взлома нет.
– Да, это вопрос интересный. Но возможно, объяснение тут самое простое. Видишь ли, в этом доме полно всякой мудреной электроники и очень навороченная сигнализация. Ко всей этой системе нужно еще приноровиться, а человеку непривычному, скорее всего, проще будет и вовсе ее отключить. Ведь сейчас охранять в доме почти нечего, сойдут и замки на дверях – тоже, кстати сказать, сделанные по спецзаказу и весьма надежные. Ну вот, а если сигнализация дома в целом отключена, то проникнуть в него человеку сообразительному в принципе возможно.
Я снова едва удержалась от вопроса, который меня очень живо интересовал, и опять меня остановило то, что, если я сейчас спрошу, каким образом может проникнуть в дом сообразительный человек, Киря сразу догадается, что этот человек – я.
– …а у опытного домушника сообразительность такого рода, сама знаешь, развита так, что дальше некуда, – продолжал мой приятель.
– Так что же, вы сейчас отрабатываете именно версию ограбления?
– Вы, Татьяна Александровна, как человек, имеющий некоторый опыт работы в прокуратуре, должны бы, кажется, знать, что мы отрабатываем все возможные версии…
– Но вы, Владимир Сергеевич, упомянули только об одной, поэтому я подумала…
– Я упомянул о наиболее вероятной версии, но не утверждал, что она единственная.
– Тогда, может быть, вы снизойдете до нас и поделитесь остальными?