Максвелл облегченно вздохнул. Он может признаться в своем желании оберегать дорогого человека, не привязывая к этому свои чувства.
– Естественно, – ответил он.
– По крайней мере до тех пор, пока мы женаты.
Он размышлял над ее несправедливыми словами:
– По-моему, как только мы поженимся, ты всегда будешь одной из первых, кто сможет претендовать на мою защиту.
При условии, что после развода они останутся друзьями. Однако Максвелл всегда расставался с женщинами по-хорошему. Хотя его бесит мысль о том, что Роми может его бросить.
Но вряд ли они должны обсуждать это прямо сейчас.
– Расскажи мне о строительстве домов для нуждающихся на Гаити, – предложил Максвелл.
– На самом деле их можно было построить где угодно, поэтому мы с Мэдди три лета подряд провели в Мексике. Хотя мы всегда говорили, что хотели участвовать в строительстве домов на Гаити.
– Я с трудом представляю двух безумных женщин – Мэдисон Арчер и Роми Грейсон, строящих дома в мексиканской жаре, – сказал он.
– Мы получили незабываемый опыт. Все работали как ломовые лошади, отстраивая эти на самом деле простые жилища за неделю, но семьи нам очень благодарны. А их дети… они невероятные. Мне понравилось работать с ними даже больше, чем на постройке домов.
Это Максвелл вполне может себе представить.
Она улыбнулась, в ее глазах читалось озорство:
– Знаешь, чего не смогу представить я?
– Чего же? – спросил он.
– Тебя, заливающего бетон под гаитянским солнцем, одетого в строительную робу и шляпу.
Этого Максвелл тоже не мог вообразить.
Догадавшись по взгляду, о чем Максвелл думает, она рассмеялась:
– Некоторые строители носят джинсы и футболки с длинными рукавами, но в спецодежде удобнее. Она позволяет воздуху циркулировать.
– Я понял.
– А что скажешь ты?
– Ты о чем? – Он никогда не мечтал построить дом на Гаити, это уж точно.
– Каков, по-твоему, идеальный медовый месяц?
Максвелл ждал этого вопроса, потому что хотел сказать ей правду.
– Я бы поехал в Россию и встретился с семьей, которая отвернулась от моей матери, и рассказал бы о том, какого успеха она добилась без их помощи.
– Могу поспорить, они сожалеют о том, что отвергли ее, и скучают по ней.
– Возможно, но они не пытались выйти с ней на контакт, чтобы сообщить об этом.
Роми нахмурилась:
– Может быть они не знают, где ее разыскивать? Она говорила им, что эмигрирует в США?
– Нет.
– Она изменила фамилию, да?
– Да.
– Значит, найти тебя и ее будет непросто.
Максвелл не желал оправдывать родственников матери:
– Если бы они очень хотели нас разыскать, то разыскали бы.
– Скорее всего, у них нет таких связей и возможностей, как у тебя, – сказала она.
Он больше не желал обсуждать семью своей матери. Более того, он даже не считал их своими родственниками.
– Скажи мне, что ты решила, – произнес Максвелл.
– Я не буду говорить, что мне наплевать на акции Мэдди.
– Но… – Он уже приготовился услышать ее отказ.
Черт побери. Неужели Роми ему откажет? Он не может в это поверить.
Какое-то время она теребила серебряную вилку, глядя на стол перед собой, потом встретилась с Максвеллом взглядом. Ее взгляд был полон решимости.
– И знаешь, как мне важно здоровье моего отца.
– Да.
– Но я не позволю тебе шантажом заставить меня выйти за тебя замуж.
– Я догадался. – Он с трудом сдерживал шквал ругательств.
Протянув руку, Роми взяла футляр с кольцом.
– Поэтому тебе придется смириться с мыслью, что я соглашусь только по одной причине: я не представляю, как проживу без тебя до конца жизни.
Максвелл остолбенел:
– Что?
Взгляд Роми потеплел по непонятной Максвеллу причине.
– Я выйду за тебя замуж.
Его переполнила совершенно неожиданная и очень знакомая паника:
– Я не люблю тебя. И никогда не полюблю. – Проклятье! Почему он мелет такую чушь?
– Поживем-увидим, – сказала Роми.
– И ты с этим смиришься? – не подумав, спросил он.
– Это имеет значение? – произнесла она.
Она должна была задать этот вопрос. Он жаждал заставить ее выйти за него замуж.
Но он не ожидал, что она действительно захочет стать его женой. Максвелл был окончательно сбит с толку.
– Имеет, – кратко ответил он.
– Похоже, ты не обрадовался?
– Мне не нравится, когда меняются правила игры, – сказал он.
– А разве только ты имеешь право их менять?
– Само собой разумеется.
– Я подпишу брачный контракт, – заявила она с таким видом, будто предлагала леденец на палочке плачущему ребенку.
Он нахмурился:
– Да, ты его подпишешь.
Она усмехнулась:
– Тебе стало лучше?
– Мне было хорошо с самого начала. Какими бы ни были твои причины, ты согласилась на мое предложение. – Именно этого он добивался.
– Да.
Вот только непонятно, почему у Максвелла такое ощущение, будто сделка заключена полностью на условиях Роми и именно она добилась того, чего хотела. Она согласилась подписать брачный контракт. Она согласилась выйти за него замуж. Его план сработал. Максвелл получил желаемый результат, но почему-то ему кажется, что его оставили с носом.
Неужели такое чувство возникает у всех, кто решает жениться, а не завести любовницу? Ни одна другая женщина никогда не влияла на планы Максвелла.
Он потягивал вино, почти наслаждаясь тем, что его выбили из седла. Странное чувство. Хотя рядом с такой красоткой, как Роми, которая сводит его с ума в постели, ни о чем жалеть не следует.
– Я сказал твоему отцу, что собираюсь на тебе жениться, – сообщил ей Максвелл.
Роми бросила на Максвелла настороженный взгляд:
– Ты правильно сделал.
– Похоже, он считает, что ты выйдешь замуж только по собственному желанию, – заметил Максвелл.
Роми усмехнулась:
– Он прав.
Впервые в жизни Максвелл потерял дар речи. Роми выбрала его, хотя он не любит ее, как отец любил ее мать. Максвелл не понимал, что происходит. Вероятно, она заранее знает, когда их отношения закончатся.