Сногсшибательной эту даму Д’Оги не назвал бы, но в ее пользу говорило многое. В первую голову то, что она искренне тревожилась о нем, к чему молодой человек не привык. Он не ощутил бы ни малейшего укола совести, убив Крида, но жизнь Рейчел решил сохранить, если ему представится такая возможность.
Следующим утром, в четверг, Рейчел принесла ему две бутылки Красного Питья и книгу. А кроме того, что было еще лучше, поведала ему о своем с Донованом поступлении на работу в «Приморье» ради помощи владеющей им дамочке. Рейчел засмеялась при мысли, что станет официанткой. Д’Оги же засмеялся, подумав, что Крид будет готовить завтрак для гостей. Они еще немного поболтали, а затем миссис Кейс сказала:
— Пожалуй, мне пора.
— Куда такая спешка?
— Хочу перехватить немного ультрафиолета на пляже.
— С Кевином?
— Если бы! Нет, Кевин сегодня собирается начать избавляться от лесных белок.
— Лесных белок?
— На чердаке. В «Приморье».
Она принялась болтать о том, как на чердаке в пансионате угнездились белки и какой они подымают шум, и как Кевин решил было не лазить туда еще пару дней, и…
…Вот так Д’Оги придумал способ прикончить Крида, не причинив вреда его подруге.
Через девяносто минут после ухода Рейчел пациент допил свою вторую бутылку Красного Питья, сграбастал одежду и улизнул из медицинского центра. Он дошел до публичной парковки на Фронт-стрит, где оставил свою машину, прежде чем последовать за Кридом и Рейчел по A1A пару дней назад, достав из багажника рубашку и шляпу и надел их, после чего доехал до супермаркета, где купил батончики полноценного питания с арахисовым маслом, полдюжины бутылок воды и обвалочный нож. Положив все это вместе с 9-миллиметровым «глоком» в небольшую дорожную сумку в багажнике, он доехал до стоянки при публичном пляже. Там припарковал свой автомобиль, а затем достал дорожную сумку из багажника и перекинул ее через плечо. Дальше прошагал четверть мили по пляжу, пока не увидел в полусотне ярдов от себя Рейчел, лежавшую в шезлонге.
С минуту он помедлил, разглядывая ее. В бикини тело этой женщины выглядело лучше, чем парень представлял себе пару часов назад, когда она пришла навестить его в больнице. Д’Оги позволил себе вообразить ее обнаженной. Оттуда было уже рукой подать и до мысли о том, чтобы заняться с нею любовью, и Д’Оги прикинул, что можно будет связаться с Рейчел после убийства Крида, чтобы помочь ей пережить горе. А побыв положенное время эмоциональным тампоном, можно будет сделать решительный шаг…
Кстати, о шагах. Пора бы уже подумать о следующем. Выбросив из головы образ обнаженной горюющей Рейчел, Д’Оги поглядел вверх по берегу позади нее, намереваясь проверить черный ход «Приморья». Но вместо этого он увидел Крида, шагающего по мосткам от пансионата в сторону Рейчел, неся свернутое полотенце.
Д’Оги резко свернул к A1A, перебрался через несколько песчаных дюн и с трудом протащился добрую сотню ярдов по рассыпчатому песку, пока не выбрался на шоссе. Там молодой человек оперся о телефонный столб с прикнопленным к нему объявлением. Посмотрев на снимок, он пробежал глазами слова о пропавшей девушке по имени Либби Вэйл. С этого места ему открывался отличный обзор на боковую и заднюю сторону «Приморья», и через пару минут он увидел, как Крид направляется обратно. Потом объект ненадолго скрылся из виду и вскоре снова показался на стоянке, где сел в машину и уехал.
Не прошло и минуты, как Д’Оги вошел в «Приморье», громко позвав:
— Есть тут кто?
Если б кто-нибудь отозвался, он попросил бы рекламный буклет гостиницы и удалился. Но парень знал, что внутри ни души, потому что насчитал четыре мыши, бегающие по первому этажу, и портовую крысу. Рейчел сказала ему, что Крид планирует заколотить чердак, так что, наверное, он уже сделал это, и грызуны удирают через внутренние отверстия и щели между досками.
Поднявшись вверх по лестнице, Д’Оги нашел вход на чердак в потолке над коридором. Он потянул за шнур, открывший люк чердака, откинул чердачную лесенку, стянул ее на пол и опробовал на прочность, после чего убрал все на место, закрыл чердак и проверил пол, чтобы убедиться, что на нем нет предательских маячков вроде вмятин на ковре, пыли или обрывков теплоизоляции. Удовлетворившись результатом, Д’Оги открыл дверь снова, спустил лестницу и забрался на чердак.
Огненные муравьи язвили просто охренеть!
С того самого момента, как я стащил пацана с муравьиной кучи, я просто помирал, как хотел это испытать. Поймите меня правильно, я вовсе не собирался дать себя заесть, как пацан, но решил, что пара дюжин укусов или типа того дадут мне острые ощущения, которых мне так не хватало в последние недели. И хотя у меня в кармане лежал «Эпипен», я не тревожился из-за анафилактического шока, потому что доктор Карстейрс сказал, что тебя накрывает второй волной, а не первой.
Я дал муравьям несколько секунд попировать моей плотью, прежде чем встал и передавил их. Несколько насекомых добрались до моего паха и куснули достаточно крепко, чтобы у меня дернулась нижняя губа. Я решил дать укусам поджить и возвращаться сюда каждые два-три дня, чтобы попробовать выработать сопротивляемость к этому яду.
К тому времени, как я добрался до машины, у меня уже закружилась голова. Потребовалось бы не так много укусов, чтобы проскочить точку невозвращения, и я сделал мысленную пометку в следующий раз быть особенно осторожным. По словам доктора Карстейрса, каждое подобное воздействие в несколько раз опаснее предыдущего.
Посмотрев на часы, я прикинул, что Рейчел вряд ли будет против, если я совершу небольшой крюк. Я доехал до скобяного магазина на углу Шестой и Костал и уже успел оставить порог в трех футах позади, когда владелец осведомился:
— Это вы приняли бразды у Рипа в «Приморье»?
— А Рип был прежним смотрителем? — уточнил я.
— Ага.
— Тогда ага.
Владелец, крупный и дородный, щеголял громадными огненно-рыжими усами, занимавшими все пространство между его носом и нижней губой. Рукава его красной фланелевой рубашки были закатаны до локтей. На одной руке у него красовалась татуировка в виде корабельного якоря, а на другой — в виде танцовщицы. Он не носил ремня, и его штаны были приспущены под пивное брюхо. Он смерил меня взглядом:
— Чёй-то не похожи вы на смотрителя, позвольте вам сказать.
— Я, скорее, повар с беличьей проблемой.
— Вы, чё, готовите там белок? Жареных белок под молочным соусом?
Тут фланирующей походкой заявился его заместитель — высокий и сухопарый, с настолько задубевшей кожей лица, что о нее можно было бы править бритвы. На его рабочей рубашке красовалась нашивка, сообщавшая всем, кому до того есть дело, что звать его Эрлом. Давненько мне не доводилось видеть, чтобы кто-нибудь фланировал, так что я уделил минутку наблюдению за этим человеком. Это искусство, типа, утраченное, а Эрл в нем был страсть как хорош.