– Ладно, – кивнула я в некотором замешательстве.
– Если честно, я сегодня лег бы пораньше, – продолжил он, и я кинулась стелить ему постель.
Спальных мест в моей квартире оказалось совсем немного, в результате распределились так: Левандовский на диване в гостиной, мы с Иркой на моей кровати. Подруга пыталась продолжить разговор о Германе, но в тот момент меня куда больше занимал ясновельможный. На вопросы я отвечала вяло, пребывая в своих девичьих мечтах, и вскоре уснула.
А проснувшись среди ночи, Ирку рядом не обнаружила. Подняла голову, прислушиваясь, из гостиной донесся тихий Иркин смех, затем тишина, потом голос Левандовского. Меня обдало жаром, вслед за этим я рухнула на подушку, хотя, по идее, надлежало бы хлопнуться в обморок. Воображение услужливо рисовало самые чудовищные картины, впрочем, чудовищными они были лишь для меня. И ведь даже возмутиться не получится! Левадовский имеет право заводить шашни с кем угодно. И если он выбрал мою подругу, возразить мне нечего. Ирка не в курсе, что он с некоторых пор является объектом моих эротических фантазий, так что и с нее не спросишь. Пока я изображала из себя недотрогу, подружка у меня его из-под носа увела. Так мне и надо! Нечего оставлять в квартире кого попало!
Кого из двоих я имела в виду, осталось для меня загадкой, скорее всего, обоих. Я собралась реветь, но вместо этого поднялась и направилась к двери. Проснулась я не просто так, а потому что в туалет хотела. И терпеть до утра точно не намерена, и если кому-то создам неудобства, так это их проблемы.
В общем, я пошлепала в туалет. К моему удивлению, дверь в гостиную оказалась распахнута настежь, очам предстало неожиданное зрелище. Ирка сидела в кресле, забравшись в него с ногами. В моей футболке, которую получила вместо ночнушки. А вот Левандовский восседал на диване в джинсах и футболке. Они пили мартини, причем не особо в питие продвинулись, и говорили, судя по обрывкам услышанного разговора, о Германе. По крайней мере, его имя точно прозвучало.
– Я же предупреждал, хозяйку разбудим, – взглянув на меня, произнес Левандовский.
– Ничего-ничего, – пробормотала я, проходя мимо. – Будьте как дома.
В туалете я вознесла благодарственную молитву господу. Несмотря на весьма неподходящее место, вышло трогательно и эмоционально. Хотя, может, я зря радуюсь, и все непременно скатывалось к грехопадению.
По возвращении я смогла убедиться: Левандовский моет рюмки в кухне, а Ирка заняла свое место в кровати.
– Так ты Геру в самом деле бортанула? – хихикнула подружка, когда я легла рядом. – Не ожидала, если честно. А поляк ничего. Похоже, втюрился.
– Ты себя имеешь в виду? – насторожилась я.
– Если бы. А он точно адвокат? – огорошила она.
– Точно, я в интернете статьи про него читала. Там и фотографии есть.
– Ага. Значит, и тебя сомнения одолели?
– Какие еще сомнения?
Ирка вновь хихикнула:
– Ему бы больше подошло прокурором быть. Взгляд подходящий. Вот так смотришь на него, вроде душка, а как зыркнет, оторопь берет. Ты с ним поаккуратней. Такой прихлопнет, точно муху.
– Кого? – вконец перепугалась я.
– Это я так, образно, – хмыкнула Ирка и замолчала. А я до утра подвергала свой мозг серьезной перегрузке: размышляла о словах подруги и самом Левандовском.
«Вот уж чушь, – думала сердито. – Никого он прихлопывать не собирается». Но против воли всплывали кое-какие неутешительные детали. Один пистолет чего стоит. Есть еще милая привычка: проникать без приглашения в чужие квартиры. А мордобой?
Утром я проснулась в скверном расположении духа. Оно лишь усилилось, когда я застала обоих гостей в кухне. Ирка успела приготовить завтрак и кормила Левандовского. Тот принимал ее заботу так естественно, точно обеспечить его кофе по утрам входит в ее обязанности.
– Привет, – буркнула я, устраиваясь за столом.
Когда Ирка ненадолго скрылась в ванной, Левандовский заявил:
– Твоя подруга меня соблазняла.
– И на что жалуемся? – разулыбалась я.
– На ночь, которая прошла впустую.
– Ты оказался крепким орешком? А с виду не скажешь.
– Милая, у меня нет желания вызвать у тебя чувство ревности. – Его улыбка была сродни моей. – Будучи стопроцентным поляком, я ценю в отношениях доверие.
– Да, Стася говорила, это ваша национальная черта.
– Наша, милая, наша. Но доверие и доверчивость – не одно и то же. Твоя подруга выходит ночью попить воды, разыгрывает целую комедию…
– И в результате вы пьете мартини, – подсказала я.
– Точно. Вопрос, зачем ей это надо?
– Вариантов много. Например, ты ей нравишься. Или ей нравится мартини, но пить в одиночестве она считает неприличным. Кстати, она утверждает, что ты – «мутный тип», и я не могу с этим не согласиться.
– То есть она настраивала тебя против меня?
– Так же точно, как ты сейчас настраиваешь меня против Ирки. Любопытно, зачем вам это нужно?
– Отлично, продолжай размышлять над этим.
Он поднялся и направился к входной двери.
– Гад ты, ясновельможный, – не удержалась я.
– Временами – да, – согласно кивнул он с самодовольным видом. – По городу не болтайся, затаись у Стаси. Приеду, как только освобожусь. Кстати, кто такая Орлова Зоя Федоровна? – вдруг спросил он.
– Понятия не имею, – ответила я, ненадолго задумавшись.
– То есть от Германа ты это имя никогда не слышала?
– Так речь о тете Зое, что ли? – озарило меня. – Сестра его матери. Живет где-то в области, сейчас приехала, чтобы родню поддержать… А почему ты спрашиваешь?
– Месяц назад Герман купил квартиру на ее имя.
Я пожала плечами:
– Наверное, она решила перебраться ближе к сестре. Герман ее, кстати, не очень жаловал, однако мать, должно быть, настояла. Не знаю, что это за квартира, но вряд ли у тети Зои были на нее деньги.
– Заботливый сын, – усмехнулся Левандовский и ушел, оставив меня гадать, что все это значит.
– О чем шептались с поляком? – спросила Ирка, присоединившись ко мне.
– Так, ерунда…
– Не хочешь говорить?
– Вот уж глупости. Герман тетке квартиру купил месяц назад. Помнишь тетю Зою?
– Конечно, помню. Мы ее прозвали «широка страна моя родная», весила два центнера, не меньше, а уж сплетница… А это точно Гера раскошелился?
– Наверное, если Левандовский говорит.
– Откуда он про квартиру узнал?
– Понятия не имею. Вернется, спроси, если очень интересно.
Ирка ничего не ответила, но задумалась. Разговор у нас не клеился, новости мы уже обсудили, а воспоминания были не ко времени: двое из друзей детства сейчас в морге, один в тюрьме, выходило как-то безрадостно.