– Любовники?
Он позволил себе паузу, прежде чем одарить ее медленной улыбкой.
– Пока еще нет.
Его тут же одолели угрызения совести. Ее глаза были такими огромными и испуганными, нос покраснел и потек. Он провел большим пальцем по ее щеке, стирая слезы, и смягчил голос.
– Помните, как полиция привела вас сегодня прошлой ночью?
– Думаю… да.
– Сначала они отвезли вас в больницу. Помните?
Она наморщила лоб.
– Сейчас вспоминаю.
– Вас осмотрел доктор. Сказал полиции, что кратковременная потеря памяти часто случается при повреждениях головы.
– Насколько кратковременная? – Натали ухватилась за его слова.
– Не знаю, dragam.
– Меня так зовут – Dragam?
– Нет, это нежное слово. Вроде «милая» или «дорогая». Вполне обычно для Венгрии, – добавил он, когда ее взгляд снова сделался встревоженным. – Ваше имя Натали. Натали Элизабет Кларк.
– Натали.
Она словно перекатывала имя в голове. На языке.
– Не то имя, которое я выбрала бы для себя, – фыркнула она. – Но полагаю, сойдет.
Коричневая с белым борзая ткнулась ей в колено, словно требуя заверений, что все хорошо. Натали высвободилась из объятий Дома и костяшками пальцев погладила широкий умный лоб собаки.
– А кто этот парень?
– Я зову его kutya. Это по-венгерски собака.
Она подняла на него глаза, мокрые, но осуждающие.
– Ты зовешь его просто собакой?
– Как-то ночью он пошел за мной и решил устроиться в квартире. Я думал, это временно. Поэтому мы так и не дошли до церемонии крещения.
– Так он бродяжка, – хрипло выдавила она. – Вроде меня.
Дом понял, что нужно действовать быстро, если он хочет предотвратить очередной ливень.
– Бродяжка или нет, его нужно вывести. Почему бы вам не принять душ? Допейте кофе, пока я выведу его на утреннюю прогулку. По дороге куплю яблочных оладий на завтрак. Потом мы решим, что делать дальше.
Видя, как она колеблется, как дрожат ее губы, он приподнял ее подбородок.
– Мы все уладим, Натали. Только не будем торопиться. Шаг за шагом.
Она прикусила губу и слегка кивнула.
– Ваша одежда в ванной. Прошлой ночью я ее постирал, она, возможно, еще не высохла.
Он кивком показал на гардероб с двойной дверью рядом с ванной.
– Поищите, может, что-нибудь найдете.
Она снова кивнула и, подтянув простыню выше, чтобы не споткнуться, потопала в ванную. Дом подождал, пока польется вода, натянул носки и поношенные кроссовки и взял поводок.
Натали. Натали Элизабет Кларк.
Почему звучит как-то не так? Ощущается как нечто чужеродное?
Она завернула вымытые волосы в полотенце и внимательно посмотрелась в зеркало. Отражение было столь же туманным, как то, что творилось у нее в голове.
Она стояла под горячими острыми иглами душа и пыталась понять, что, во имя Господа, делает в Будапеште. Это не может быть ее домом. Она слова не знала на венгерском.
Поправка. Теперь знает два слова: kutya и… как он назвал ее? Драконом или чем-то в этом роде.
Доминик. Его зовут Доминик. Она подумала, что это имя ему подходит. Куда больше, чем ей Натали. Эти мускулистые плечи, сильные руки, грудь, на которой она рыдала, – все свидетельствовало о мужественности и мощи и, да, стремлении повелевать.
Особенно в постели.
Неожиданно взявшаяся откуда-то мысль застряла в мозгу. Он сказал, они не любовники. Очевидно, она спала в одиночестве. Однако жар плясал в животе при мысли о том, как она лежит под ним. Чувствует его руки на груди, губы на…
О боже!
Паника вернулась.
Она вдохнула. Выдохнула. Сцепила зубы и снова взглянула в зеркало.
Только не плакать! Это и раньше не помогало. Не поможет и сейчас.
Она схватила сухую мочалку и стала протирать зеркало. Чем это пахнет?
Да, действительно, запах плесени от помятой одежды, свисавшей с крючков на двери. Должно быть, всему виной горячий пар.
Наморщив нос, она пощупала бесформенный жакет, простую блузку, ужас, который когда-то, должно быть, считался юбкой. Кошмар! Неужели это действительно ее одежда? Выглядит так, словно из благотворительного магазинчика, да и там ее приготовили на выброс.
Лифчик и трусики еще хуже.
Доминик сказал, что прополоскал ее вещи. А следовало бы отнести в мусорный бак.
– Ладно, он сам сказал взять все, что захочу.
«Захочу» ограничилось его расческой, чтобы распутать колтуны в мокрых волосах, и зубной пастой. Она высунула голову в дверь проверить, не вернулся ли он, и только потом совершила набег на гардероб, большой, в европейском стиле, с зеркальными двойными дверями и прекрасной резьбой. Современная версия специальной комнаты в замке, где аристократы хранили свои одеяния в резных деревянных сундуках.
Погодите! Откуда ей известно о замках, аристократах и резных сундуках?
Она смотрела на охотничью сцену над дверями, чувствуя себя так, словно просеивает каждую мозговую клеточку сквозь сито, но ничего не выходит!
– Черт бы все это взял.
Обозленная и очень испуганная, она рывком открыла левую дверцу. Здесь висели костюмы и рубашки. На полках лежали джинсы, футболки и спортивная одежда. Она выбрала футбольную рубашку в темно-синюю и белую полоску с той же эмблемой на правом рукаве. Прохладная шелковистая ткань скользнула по бедрам. Подол свисал едва не до колен.
Любопытство побудило открыть правую дверцу. Здесь были одни ящики. В верхнем лежали разрозненные носки, перепутанные ремни, разбросанная мелочь и фонарик.
Средний ящик был заперт. Надежно заперт поблескивающим стальным механизмом, который ни на волос не поддался, когда она попробовала его открыть.
Натали выдвинула третий ящик и увидела мешанину из трусов, плавок и спортивных бандажей. Она подумывала позаимствовать плавки, но не захотела рыться в его белье.
– Не самый аккуратный в мире тип, верно? – обратилась она к отсутствующему Доминику и стала задвигать ящик, намереваясь вернуться в ванную и хорошенько отстирать свои трусики. Но вдруг заметила что-то вроде тонкого черного кружева.
Господи! Неужели он извращенец? Трансвестит? Любит надевать женскую одежду? Может, в закрытом ящике кнуты, наручники и кляпы?
Она судорожно сглотнула, вспоминая свои мысли о мощи, силе и стремлении повелевать, и кончиком пальца извлекла шелковые, отделанные кружевом трусики. Новые и очень дорогие, судя по позолоченной этикетке. Глаза Натали широко раскрылись при виде цены.