Натали продолжала ожидать появления герра Дортмана. Когда он так и не показался, она осторожно расспросила присутствующих и выяснила, что Лизель много лет назад развелась с ленивым никчемным ничтожеством и выгнала его.

Дом делал все возможное, чтобы включить ее в общую беседу. По мере того как люди прибывали, она выбралась из внутреннего круга и просто наслаждалась происходящим. Похоже, Дом уже уведомил Лизель, что заплатит за пиво, которое текло таким потоком, как предсказала хозяйка.

Он также, по предположению Натали, заплатил за блюда, нагруженные сосисками, клецками, жареным картофелем и маринованными овощами, то и дело появлявшимися из кухни. Пиршество, тосты и рассказы продолжались целый день и вечер. К тому времени Дом опрокинул столько кружек пива, и за руль садиться было нельзя.

Лизель предвидела такую возможность.

– Останетесь на ночь! – объявила она и вынула из кармана туники с тигровым рисунком старомодный железный ключ. – Из передней спальни открывается прекрасный вид на замок, – сообщила она Натали. – Вы с Домиником можете им любоваться, когда лежите в постели.

– Превосходно, – кивнула Натали, беря у нее ключ. – Но Доминику понадобится другая спальня.

После гостеприимного приема Лизель Дортман она предпочитала не думать о том, в чьей спальне Доминик проведет ночь, зная только, что ни под каким предлогом не станет делить с ним постель, как бы этого ей ни хотелось.

Глава 9

Она поднялась по узкой деревянной лестнице на второй этаж и довольно легко нашла спальню с большой ванной и нишей с маленьким письменным столиком и мягким креслом. Деревянное изголовье с прекрасной резьбой и тумбочкой с фарфоровым кувшином и тазиком создавали впечатление глубокой старины, по контрасту с плоским телевизором и маленькой табличкой, гласившей, что гостиница бесплатно предлагает вай-фай.

Как и обещала Лизель, из окон, задрапированных тюлем, разворачивался панорамный вид руин на вершине скалистого утеса. Тени раннего вечера придавали ему зловещий вид. Но тут облака рассеялись, и последние солнечные лучи прорезали сумерки, как лазер. На несколько волшебных моментов то, что осталось от замка Карленберг, окуталось золотом.

Она видела эти руины раньше! Да, она точно знает. Не такие золотистые, сияющие и эфемерные, и тем не менее.

Ее смятенные мысли прервал стук в дверь. На пороге стоял Дом с чемоданом, принесенным из машины.

– Я подумал, вам это понадобится.

– Спасибо.

Она схватила его за руку и подтащила к окну:

– Вам нужно это увидеть.

Он глянул в окно, но почти сразу перевел взгляд на Натали. Ее глаза казались огромными, лицо оживлено возбуждением. Она едва сдерживалась.

– Эти руины… обстановка… я поднималась туда, Дом.

Ее лоб сморщился от столь неимоверного усилия подстегнуть упрямую память, ему было больно видеть это. Страдая за нее, он разгладил большим пальцем морщинку между бровями. Провел по носу, крепко сжатым губам:

– Ах, Натушка…

Хрипловатый шепот, как он и хотел, отвлек ее.

– Ты снова это делаешь.

– Что именно. Ой.

Он не смог с собой совладать. Просто необходимо вернуть этим губам роскошную, спелую полноту. А потом насладиться ими.

К его восторгу, она откинула голову, давая ему больший доступ.

Он не отследил, когда именно понял, что одного поцелуя будет недостаточно. Может быть, когда она тихо вздохнула и прижалась к нему. Или когда ее руки скользнули по его плечам. Или когда боль, которую он чувствовал, наблюдая, как она старается вспомнить, перетекла в совершенно другую часть тела, затвердевшую и тяжелую.

Он попытался освободиться.

– Нет! – настойчиво выдохнула она и обняла его крепче, притянув голову для очередного поцелуя. На этот раз давала она, а он брал предложенное. Жадные губы, быстрый танец языка на его языке, внезапно заколотившийся пульс, когда ее груди прижались к его груди.

Он опустил руки, сжал ей попку и притянул ближе. «Серьезная ошибка», – осознал он, когда ее бедро врезалось ему в пах. Едва сдержав стон, он чуть отстранился:

– Я хочу тебя, Натали. Ты видишь это. Ощущаешь.

– Я тоже тебя хочу.

– Но, – мрачно продолжал он, – я не собираюсь воспользоваться твоей растерянностью и неуверенностью.

Она немного отстранилась и на несколько секунд задумалась. Дом переступил с ноги на ногу, чтобы ослабить давление ее бедра.

– Думаю, все наоборот, – сказала она наконец. – Это я пользуюсь твоей добротой. Ты не был обязан оставлять меня в мансарде. Или ехать со мной к доктору Ковачу, или добывать копию моего водительского удостоверения, или везти меня сюда сегодня.

– Значит, я должен был просто бросить тебя вдали от дома. Без денег и документов.

– Дело в том, что ты не бросил меня. – Ее голос смягчился, глаза затуманились. – Ты мой якорь, Доминик. Мой спасательный круг. – Она снова прижалась к нему и коснулась губами губ. – Спасибо.

Тихий шепот вонзился в него, подобно обоюдоострому топору. Он сжал ее плечи и оттолкнул. Она потрясенно уставилась на него.

– Значит, вот в чем дело, Натали? Ты так благодарна мне, что чувствуешь себя обязанной отвечать на поцелуи? Возможно, спать со мной в уплату за услуги?

– Нет!

Негодование добавило прилив краски к ее щекам.

– Из всех чванливых, идиотских… – Она остановилась, прерывисто вздохнула и окинула его зловещим взглядом. – Полагаю, вы не заметили, Сан-Себастьян, но мне нравится целовать вас. Подозреваю, мне понравилось бы лечь с вами в постель. Но будь я проклята, если сделаю это, поскольку вы считаете, будто я настолько жалка, что должна благодарить за крошки, которые вы, и борзая, и Чмоки-Чмоки-Арабелла, – она гневно взмахнула рукой, – и остальные ваши друзья сочтут нужным мне кинуть.

Гнев Дома мгновенно сменился веселостью от столь запальчивой речи. Он оставил без внимания выпад Натали в сторону Арабеллы. При мысли о том, что она носит черные шелковые трусики бывшей подружки, его словно пнули в живот. Зато борзая – иное дело.

– Это впервые, – признался он. – Меня никогда не причисляли к одной категории с собакой.

– Вы не в одной категории! – отпарировала она. – Герцог, по крайней мере, честен в своих эмоциях, дарит искреннюю дружбу, преданность и симпатию.

– Симпатию?

Его уверенность в себе упала еще больше.

– Именно это ты ко мне испытываешь?

– О, ради…

Раздраженная девушка вывернулась из его рук и вызывающе подбоченилась.

– Что вы хотите, ваше высочество? Письменную исповедь в том, что я лежала без сна прошлой ночью, желая, чтобы вы сопели рядом со мной вместо Герцога? Торжественное приглашение занять его место?