Крошечный пузырек подозрения лопнул. Женщина не занервничала, когда он захотел заглянуть в ее личные папки, просто волновалась: вдруг он что-то перепутает. Широко улыбаясь, он встал, но не выпустил ее, а усадил за стол.
– Я буду обращаться с каждой страницей с почтением и осторожностью, – торжественно пообещал он.
Она слегка покраснела, поняв иронию, но не отступила.
– Постарайся. Мы, архивариусы, не любим, когда кто-то оскверняет наши папки.
Довольно скоро Дом понял, что Натали может работать в любом детективном агентстве мира, включая Интерпол. Она не просто исследовала факты, касающиеся утерянных культурных сокровищ, но и отслеживала каждый слух, каждую ниточку. Некоторые были так тонки, что, кажется, вовсе не имели отношения к объекту исследований. И все же по крайней мере в двух случаях эти, казалось бы, разрозненные, ничем не связанные клочки информации вели к важным открытиям.
– Иисусе, – пробормотал он, проследив особенно извилистый путь к истине. – Ты это помнишь?
Она развернулась и нахмурилась при виде фото цилиндра высотой два дюйма, исписанного иероглифами.
– Выглядит знакомо. Это вавилонский, верно? Примерно две тысячи лет, полагаю.
– Ты правильно полагаешь.
– Какова его история?
– Он пропал в Ираке в 2003 году вскоре после свержения Саддама Хусейна.
– О, теперь припоминаю. Я нашла ссылку на подобный предмет в списке, предложенном на продажу хорошо известным дилером. Мало того, он заявлял, что специализируется на вавилонских артефактах.
Она потерла лоб, пытаясь вспомнить новые детали. Дом ей помог:
– Ты отправила ему просьбу дать более детальное описание этого предмета. А потом сравнила со списком пропавших шедевров, составленным американскими военными.
– Я не помню, армия вернула артефакт?
Он пролистал несколько страниц заметок и переписки.
– Вернула. Они также арестовали одного из служащих дилера, который украл его в багдадском археологическом музее.
– Что же, может, и я на что-то годна!
Она повернулась к лэптопу с самодовольной улыбочкой, раздавившей последние сомнения Дома. Эти два дюйма покрытой надписями вавилонской глины почти бесценны, черт побери! Занимайся Натали темными делишками, не сообщила бы командованию о своей находке. Этот факт окончательно убедил его. Какие бы обстоятельства ни привели к ее аресту, она не хакер и не мошенница.
Он открыл следующую папку и вскоре погрузился в исследование золотой, усыпанной изумрудами чаши XIII века, когда-то украшавшей алтарь ирландского аббатства. Он просмотрел папку до половины, но случайно поднял глаза и увидел, как плечи Натали снова опустились, на этот раз от усталости. Вот тебе и предвкушение еще одной любовной игры.
Он закрыл папку, стараясь ничего не перепутать, и потянулся:
– На сегодня все.
Она нахмурилась, глядя на оставшиеся папки.
– Нужно просмотреть еще с полдюжины.
– Завтра. Прямо сейчас мне нужна постель, сон и ты. Необязательно в таком порядке. Хотя ты выглядишь столь же измученной, как я.
– Я, пожалуй, могла бы открыть новые источники энергии.
– Так и сделай, – посоветовал он, направляясь в ванную, где поморщился, глядя на отросшую щетину. Он и первый раз достаточно сильно поцарапал нежные щеки Натали. Лучше побриться и обращаться с ней бережнее.
Но когда он всего десять минут спустя вернулся в спальню, она, свернувшись калачиком, тихо посапывала.
Воспользовавшись возможностью, он уселся за стол, без малейших угрызений совести включил лэптоп и сорок минут спустя увидел все, что хотел. Конечно, у него нет квалификации волшебников из отдела компьютерных преступлений Интерпола, зато он удостоверился в том, что она не взламывает секретные базы данных или переводит деньги на тайные счета. Все указывало на то, что она жила исключительно на жалованье архивариуса штата Иллинойс, а большую часть весьма значительных сумм, выплачиваемых Сарой, откладывала на сберегательный счет.
Довольный, облегченно улыбающийся Дом, радуясь, что доверился инстинктам, разделся и лег рядом с сонной теплой Натали. Его так и подмывало растолкать ее и отпраздновать отсутствие неприятных находок. Он сдержался, хотя это потребовало героических усилий.
Натали проснулась под звяканье коровьих колокольчиков и зажмурилась от ярких солнечных лучей.
Господи, как приятно! Более того, это из-за Дома она так прекрасно себя чувствует! Даже просто лежать рядом с ним, ощущать его тепло и силу! Все это пробудило мириады самых безумных фантазий. Вроде той, в которой она просыпалась в том же гнездышке следующие несколько недель или даже месяцев. «Или, – предположило противное маленькое подсознательное, – лет».
Ее вдруг поразила мысль, что Доминик Сен-Себастьян может оказаться всем, что ей нужно, чтобы ощутить себя цельной. Всем, что ей когда-нибудь будет нужно. Очевидно, у нее нет семьи. Судя по количеству личных писем на лэптопе, не слишком много друзей. И все же, лежа рядом с ним, она не чувствовала себя несчастной из-за отсутствия таковых.
Может, именно поэтому к ней так медленно возвращаются подробности личной жизни. Ее существование было таким пустым и ничтожным, что она не хотела его помнить.
Она поморщилась и, должно быть, пошевелилась. Потому что услышала ленивый голос:
– Я ждал, пока ты проснешься.
Шурша простынями, она оглянулась и вздохнула.
– Несправедливо!
– Что именно?
– Глаза заспанные, волосы, возможно, торчат во все стороны, да и зубы нужно почистить, а ты, с другой стороны, выглядишь свежим, проснувшимся и достаточно красивым, чтобы съесть.
Точнее, проглотить целиком!
– Думаю, что вполне могу позавтракать тобой, – объявила она и повернулась на бок, пытаясь не дышать на него. Тем не менее начала с подбородка, стала медленно продвигаться вниз. Дразня, пробуя на вкус, прикусывая шею, целуя грудь, обводя пупок языком. К тому времени, как она спустила простыни до бедер, он был готов к бою.
Ее живот тоже подрагивал, когда она погладила его плоть. Кожа была жаркой и атласно гладкой, кровь пульсировала в венах. Она провела вверх, вниз, снова вверх, приходя в полный восторг, когда он непроизвольно дергался и стонал.
– Ладно, пора приступать к делу, – гортанным от желания голосом объявила она и, забыв о спутанных волосах и заспанных глазах, перекинула через него ногу.
Дом нашел в себе достаточно выдержки, чтобы разорвать очередную упаковку из фольги.
– Позволь мне, – попросила она, отводя его руки.
Раскатала презерватив, снова подняла бедра. Вместе они пустились вскачь, до взрывной разрядки, заставившей его рывком податься вперед, а ее упасть ему на грудь в бездумном, безграничном наслаждении.