Но, кроме нее, у Лео не было больше ни бабушек, ни дедушек. Малыш имеет право узнать о ней, и Татьяна имеет такое же право увидеть внука, как и любой из членов семьи Кали.
Нельзя отказывать в этом Максиму или пытаться оттянуть встречу. Первый день рождения малыша – очень важная дата, нельзя, чтобы его бабушка пропустила такое событие. И Максим прав: нужно приехать заранее, чтобы Татьяна разделила вместе с ними радость подготовки к празднику.
Калиопа согласилась и не успела оглянуться, как уже была собрана пара чемоданов для двухнедельного путешествия. На следующее утро Максим повез Кали вместе с Лео и Розой через полмира туда, где она никогда не была и не предполагала побывать: на его родину.
Полет на частном реактивном самолете оставил неизгладимые впечатления. Кали привыкла к роскоши с таким братом, как Аристидис, да и сама была женщиной состоятельной. Но больше всего ее поразило то, как относился к ним Максим: он изливал на нее и Лео столько заботы, что было даже неловко.
И вот наконец они прибыли в Россию – приземлились час назад в частном аэропорту, а сейчас ехали к маме Максима в лимузине, встретившем их прямо у трапа.
И, в довершение всего, город, по которому они ехали, назывался Архангельск. Как похоже на «архангел»!
И до чего же соответствует ситуации: родной город архангела, что сидел рядом и вел себя как идеальный гид.
– Город раскинулся более чем на двадцать пять миль на обоих берегах реки Двины недалеко от места, где она впадает в Белое море, и на островах в ее дельте. – Максим указал рукой на реку, вдоль которой они ехали. – Когда Петр Первый приказал построить тут государственные верфи, Архангельск стал главным морским портом императорской России. Но в начале восемнадцатого столетия по царскому указу вся международная морская торговля стала вестись через Санкт-Петербург, и Архангельск начал хиреть. Этот указ был отменен спустя сорок лет, но урон городу уже был нанесен, и с тех пор предпочтение отдавалось торговым путям через Балтику.
Кали кинула взгляд на широкий, мощенный камнем спуск к реке, пытаясь представить, как этот город выглядел несколько веков назад, когда Россия была империей. Казалось, тут мало что изменилось: историей дышало каждое дерево и каждый камень.
– В конце девятнадцатого века, после завершения строительства железной дороги до Москвы, отсюда начали вывозить лес. Город жил за счет лесной промышленности и рыболовства вплоть до недавнего времени.
– Пока не пришел ты и не превратил его в крупнейший центр российской металлургии.
Максим скривил губы:
– Утверждают, что я переключил исторически сложившуюся направленность Архангельска с лесозаготовок и рыболовства на металлургию. Это не так. Я всего лишь добавил этот вид промышленности к уже существующим.
– Которые также возродил и развил. – На эти слова Волков пренебрежительно пожал плечами, еще раз доказывая, как он далек от хвастовства. – Я много читала про то, какой вклад ты внес в развитие местной промышленности. Люди больше не говорят, что Архангельск назван в честь архангела Михаила, считавшегося на протяжении многих веков покровителем города. Теперь они считают, что город именуется так в честь тебя, ведь ты – его нынешний покровитель.
Глаза Максима сверкнули. Но не гордостью за свои огромные достижения, к которым он относился почти безразлично, а радостью, вызванной тем, что Кали интересовалась его успехами и сочла их и его самого достойными восхищения. Ее мнение о нем значило для Волкова даже больше, чем самооценка.
Поняв, что он нуждается в ее одобрении, Кали одновременно и обрадовалась, и огорчилась. В течение последнего года она упустила столько возможностей похвалить Максима, отдать ему должное, скрывала свои чувства, боясь, чтобы он о них не заподозрил – ведь это все изменило бы. И лишь теперь она перестала притворяться, что не замечает его достоинств.
Борясь с новым приступом сожаления, Калиопа перевела невидящий взгляд на проплывающий за окном автомобиля приполярный город, запорошенный ноябрьским снежком. А Максим продолжил свой рассказ об Архангельске.
Затем их автомобиль свернул на неширокую дорогу, обсаженную деревьями, чьи густые голые ветви переплетались, образуя полог.
– Мы на месте.
Сердце тут же пустилось вскачь. Это случилось! Она сейчас встретится с мамой Максима.
Проехав сквозь тридцатифутовые кованые железные ворота, их автомобиль оказался в красивом, ухоженном парке таких размеров, что он выглядел бесконечным. Кали с волнением смотрела в окно лимузина. Она бывала во дворцах с подобными парками, но то были достопримечательности для туристов. Ни разу Калиопе не приходилось видеть что-то подобное в частной собственности.
Калиопа в изумлении повернулась к Максиму:
– От этого места просто дух захватывает! Ты купил его для мамы, когда занялся стальным бизнесом?
– Нет. Я здесь вырос.
У Кали от удивления открылся рот.
– Это ваше фамильное поместье?
Последовало то же короткое пожатие плеч, показывающее, что Максим не расположен обсуждать тему.
– Это долгая история. – Внезапно его тон смягчился. – Это место называется «Сказка».
Название он произнес по-русски, и Кали повторила его за ним на его родном языке, а затем перевела на английский.
– Сказка. Как подходяще! Здесь действительно как в сказке.
– Возможно, как в страшной сказке. По крайней мере, так тут было в прошлом. – Тень легла на его черты при упоминании времени, когда еще был жив его отец. – Теперь моя мама считает его своим домом. Но ты не говорила мне, что знаешь русский. «Сказка» – не распространенное слово, значит, ты неплохо владеешь языком.
– Я взялась изучать его, когда мы начали… – она прочистила горло, – встречаться с тобой.
Кали ждала: вот сейчас Максим добьется от нее признания, что она начала изучать русский ради него. Но, как всегда, предугадать его действия не удалось.
Волков погладил пальцем ее щеку – словно обжег огнем.
– Значит, ты понимала всё, что я тебе говорил?
Она кивнула, и в его глазах появилось загадочное выражение, а потом он отвел взгляд и взмахнул рукой:
– А вот и дом.
Здание внушительных размеров в неоклассическом стиле выглядело величественно. Кали подумала, что в нем, наверное, десятки комнат. Фасад был выкрашен в бежевый и кремовый цвета. Широкий пандус под портиком с колоннами вел к входной двери. Раньше по нему, наверное, подкатывали кареты, запряженные лошадьми, а сейчас – машины.
Когда лимузин остановился, Максим вышел и открыл дверь для Кали, затем укрыл получше Лео и вытащил его из машины прямо в детском автомобильном кресле.
Через несколько минут они вошли с мороза в хорошо натопленный вестибюль с потолком высотой тридцать футов и росписью на стенах.