В них врезался конькобежец, но Куину удалось сохранить равновесие и довезти Кариссу до бортика, где они смогли снять коньки.
Куин не смотрел на нее, пока переобувался. Карисса понимала, что теперь между ними будет присутствовать неловкость.
Она – дура. Почему она не отстранилась от него? И вообще, зачем заключила это глупое пари? Надо было просто нанять его создать виртуального Санту.
Карисса чувствовала на себе его взгляд.
– Простите. Вы что-то сказали? У меня мысли витают.
– Я сказал, что должен вам горячий шоколад и крендель с корицей.
Вот как. Он собирается притвориться, что того момента на льду не было. Ей это подходит. Карисса улыбнулась:
– Это было бы чудесно. Большое спасибо.
Он почти ничего не говорил, пока они стояли в очереди в буфет. И молчал, пока они шли по набережной Виктории, глядя, как отражаются и сверкают в воде Темзы огни.
– А теперь расскажите мне о «Блестящем проекте».
Карисса чуть не уронила стаканчик с горячим шоколадом.
– Я знаю, что проект существует, и знаю, что за этим проектом стоите вы, – продолжал он. – Поэтому нет смысла отрицать.
Спорить с ним она не могла, а он явно не собирался отступать.
– Могу я попросить вас о конфиденциальности?
– Разумеется.
– Разумеется что? Я могу вас попросить или вы сохраните конфиденциальность?
Будучи юристом, она не любила неопределенности.
– И то и другое, – ответил он.
– Ладно. – Карисса выдохнула. – Видите ли, я солиситор и специализируюсь на договорном праве. Но я работаю на паях с коллегой, у которой двое маленьких детей. Это устраивает нас обеих. У нее есть время, чтобы заниматься детьми, а у меня – для «Блестящего проекта».
– Виртуальный Санта – это и есть ваш проект?
Она кивнула:
– Но не открытие новой палаты. Это сделал отец. Он запустил этот проект давно, а после его гибели попечители согласились на то, чтобы его планы осуществились.
– «Блестящий проект» – это что-то экстраординарное? – спросил Куин.
– И да, и нет. Родители оставили мне много денег, – сказала Карисса. – Больше, чем я могла бы потратить. Я никогда не стремилась к тому, чтобы упиваться знаменитыми родителями, чтобы за мной охотились журналисты только потому, что мой отец – рок-звезда. Я не хочу тратить свою жизнь на хождение по косметическим салонам, студиям загара и пустую болтовню. – Карисса замолчала. – Только посмейте над этим подшутить.
Он был абсолютно серьезен:
– Ни в коем случае.
– Я хочу быть доброй феей, но делать это по-настоящему. Я хочу внести немного волшебства в жизни людей, но не хочу ненужной огласки. Все участники «Блестящего проекта» подписали соглашение о конфиденциальности, поэтому мне нужно знать, кто вам рассказал. Я должна быть уверенной, что в будущем они об этом не забудут.
– Я бы не хотел раскрывать свой источник, – сказал Куин. – Тот, кто проговорился, не имел в виду ничего дурного. Все считали, что я в курсе, поскольку работаю над виртуальным Сантой. А когда поняли, что я ничего об этом не знаю, то смутились, поэтому я сделал вид, что ничего не слышал.
– С вашей стороны это очень благородно, – сказала она, – но тем не менее возможна утечка информации. Мне придется сделать всем внушение.
– К чему эта секретность? Ведь если вы сообщите прессе и о ваших проектах узнают, то другие люди могут тоже пожертвовать деньги.
– Пресса начнет выискивать подробности, сочинять истории, которые потом можно выгодно продать, – сказала Карисса. – Мне повезло, я выросла в обеспеченной семье. Неужели вы думаете, что люди, которым не так повезло в жизни, как мне, хотят, чтобы пресса выставляла на всеобщее обозрение их личные дела? – Она покачала головой. – То, что делаю я, дает людям возможность сохранить достоинство. Это не благотворительность и не вмешательство в чужую жизнь. Если ты можешь что-то изменить в жизни других, это само по себе награда.
– Значит, вы – филантроп, – с непроницаемым лицом произнес Куин. – Богатая девушка делится с менее счастливыми.
Она не ожидала, что он так враждебно к этому отнесется.
– Что плохого в том, чтобы сделать людям что-то хорошее?
Тетя и дядя хорошо поступили по отношению к нему, взяли к себе, когда его мать буквально подбросила его им. Но они всегда давали ему понять, что для них это благотворительность. Интересно, если он объяснит это Кариссе, она станет его жалеть?
Он ни за что этого не допустит. Он не хочет ее жалости.
Куин взмахнул рукой:
– Да ради бога.
И тут произошло то, что его потрясло: она вздрогнула и сжалась.
Он нахмурился:
– Карисса? В чем дело?
– Ни в чем.
Но у нее дрожит голос, а на лице страх. Она отвернулась, плечи у нее опустились, и она отошла от него.
Что же произошло?
Ладно. Он огрызнулся из-за своего прошлого. Но почему она вздрогнула и испугалась? Он ведь ничего не сделал, просто махнул рукой. Здесь что-то не так. И ему нужно добраться до сути, чтобы опять у них все было хорошо.
Куин поспешил за ней следом.
– Карисса? Подождите. Пожалуйста. – Он говорил как можно мягче. Но дотронуться до нее не решился – чувствовал, что она отстранится. Он совсем не хотел ее пугать.
– Карисса? Простите. Пожалуйста. Давайте поговорим.
Она, наконец, остановилась и повернулась к нему лицом – испуганным лицом. Но кто виновник ее испуга? То, что она успела рассказать ему о родителях и о дедушке с бабушкой, говорило о том, что у нее было счастливое детство.
Кто же ее обидел? Да кто мог обидеть такую милую и добрую, самоотверженную, как Карисса?
– Все в порядке. – Она дернула плечом и отвернулась.
– Нет, не все в порядке. Карисса, я прошу прощения. Я знаю, что был не прав. Но мне кажется, что дело не в этом… не только во мне.
– Не важно, – повторила она.
О нет, очень важно.
– Я хочу вас обнять… прямо сейчас. Но боюсь вас напугать, а вот этого я совсем не хочу. Давайте поговорим. Где хотите. Можем пойти куда-нибудь, где много народа, если вам так будет легче. Но мне необходимо знать, что я такого сделал, от чего у вас испуганный вид. Я не хочу быть причиной этого.
В конце концов она согласилась пойти к нему. Пока они шли обратно в «Конюшенную рощу», Карисса хранила молчание. Куин приготовил кофе и поставил перед ней кружку, потом открыл пакет с печеньем и сел в кресло, а не рядом с ней на диван, чтобы она чувствовала себя увереннее.
– Карисса, – произнес он как можно мягче, – поговорите со мной.