Мы так и делаем. Хотя это не всегда получается. 30 апреля 1984 года в Панджшерском ущелье первый батальон 682-го полка нашей дивизии попал в засаду. Погибло пятьдесят три человека. Из них двенадцать офицеров. Пятьдесят восемь человек ранены.
Это было три года назад. В прошлом году недалеко от этих мест в засаду попала наша полковая разведрота. Арабы-наемники расстреляли ее практически в упор. В этом году под Баграмом мой нынешний разведвзвод еще под командованием Женьки Шапко попал в засаду… Да, задуматься есть над чем.
Поэтому я связываюсь со своей бронегруппой, ставлю ей дополнительные задачи. Выделяю боковые дозоры. Спасибо саперам, за время нашего ничегонеделания они перекрыли минами наиболее опасные направления. Остается только закрыть тропинку, по которой мы уйдем. Я задерживаюсь на пару минут. Больше не требуется. Чтобы установить растяжку. Привязать проволоку к дереву на высоте 15–20 сантиметров от земли. К другому дереву привязать гранату Ф-1. К ее кольцу прикрепить проволоку. У первого дерева под проволоку привязать вторую гранату так, чтобы проволока прошла над предохранительной чекой. И вынуть кольцо. А на первой гранате только разогнуть усики. Для того, чтобы ее кольцо вышло легче. Принцип «Янь – Инь». Одна граната работает на нагрузку, вторая – на разгрузку. Правда, у меня остается еще одна граната. А я не люблю носить лишнее. Открою тайну. В подсумке у меня лежат еще две гранаты Ф-1 – мой неприкосновенный запас. Но это святое, они лишними быть не могут.
Бог, как известно, любит троицу. Вы скажете, что я ненормальный? Скорее всего, даже маньяк. Вы правы, обычный гранатный маньяк. Лицо мое знакомо? Нет! Ах, гранаты! Так граната Ф-1 с Первой мировой войны практически не изменилась. Ее все прекрасно знают и любят. И я в том числе! А мы с вами раньше нигде не встречались? Ну что ж, будем знакомы! Третья граната – мой фирменный автограф. Я укладываю ее каждый раз. И всегда в новое место. На этот раз: в небольшую ямку под лист картона из-под сухого пайка. Это грубейшая ошибка – вес предмета над предохранительной чекой должен быть побольше. К тому же это уже вторая ошибка. Первая заключается в том, что перед установкой мины-ловушки необходимо подготовить укрытие. На случай, если что-нибудь получится не так. А я этого не сделал. Спешка! Хотя она и нужна в другом месте. И при других занятиях. Но не ошибается тот, кто ничего не делает. Остальные имеют право на ошибку. Но только на одну.
Да, действительно, сапер ошибается только один раз. Когда рождается на свет. Все остальное – лишь цепочка последующих причинно-логических событий. Он идет не в тот детский сад, не в ту школу, выбирает не ту профессию. Возможно, что и моя самая первая ошибка тоже связана с моим рождением. Под листом картона раздается характерный щелчок…
Впереди еще целых четыре секунды жизни. Как здорово, когда ты не только знаешь, что ждет тебя впереди. Но у тебя еще есть и время, чтобы доделать то, что не успел сделать раньше. Я был счастливейшим из всех смертных! Я мог доделать то, что не успел сделать раньше. Построить дом, жениться на своей любимой девушке. (Самой красивой и желанной девушке в мире. С самим светлым именем на свете!) Воспитать замечательных детей: мальчика и девочку с чудесными, как у их мамы, глазами. У меня была впереди еще целая вечность! Замедлитель в запале ручной гранаты горит от трех до четырех секунд.
Осколки гранаты Ф-1 поражают в радиусе около двухсот метров. Двести метров за три, максимум четыре секунды не пробежит ни один олимпийский чемпион. Но если граната окажется в ямке глубиной более пятнадцати сантиметров, можно остаться в живых, лежа и в двух-трех метрах от нее. Моя граната лежала практически на грунте. Чтобы уцелеть, мне необходимо было уменьшить свой силуэт, ни в коем случае не подниматься и постараться отодвинуться от гранаты. Как можно дальше! Возможно, это давало какой-нибудь шанс. Я только не знал, какой.
И не думал об этом. Я сложил руки вдоль туловища и, как бревно, покатился по склону. И почему я до сих пор не освоил телепортацию! Или хотя бы, для начала, не овладел телекинезом! Немного пошевелил бы мозгами и переместил бы себя на двести один метр от этого места. Правда, если бы у меня были эти самые мозги, телепортация и телекинез мне бы не понадобились. Тогда бы я не забыл подготовить укрытие перед установкой мины-ловушки. Но пораскинуть мозгами никогда не поздно! Через пару секунд мне могла представиться такая возможность. У людей, играющих с минно-взрывными игрушками, всегда есть такая возможность. Правда, я никуда не спешил. Катился себе вниз под уклон. Впереди была целая жизнь.
Взрыв раздался метрах в четырех от меня. Я ничуть этому не огорчился. Часть осколков приняла на себя ближайшая сосна, остальные пролетели мимо. Я не жалел о том, что не оставил свой автограф. Не смог установить мину-ловушку. Собственно говоря, я не столь тщеславен. К тому же весь день у меня было замечательное настроение. Вчера мне приснилась любимая девушка. Она ждала меня. Это было хорошей приметой! Я подхватил автомат и рюкзак. И поспешил присоединиться к своим. Ну ее, эту войну!
К обеду мы спустились к нашей бронегруппе. Ущелье здорово изменилось за последние две недели. Сгоревшие БТР (бронетранспортер) и бензовоз. И автоматные гильзы вокруг. Воронка от управляемого фугаса. И покореженный остов КамАЗа рядом.
Механики-водители и наводчики-операторы БМП устремляются нам навстречу. Чумазые и счастливые. Как все-таки здорово возвращаться! Если все сложится удачно, завтра к вечеру будем в Гардезе. Еще через пару дней – в Кабуле. Отвоевались! Это так здорово!
Одна вещь беспокоит меня. Чей-то пристальный и недобрый взгляд. Всю дорогу с нашей горки я чувствовал его спиной. Пора к этому привыкнуть. Здесь за нами постоянно наблюдают. Из-за каждого куста, из-за каждого камня. И не всегда это взгляды друзей. Чаще совсем наоборот. Но этот взгляд по-настоящему неприятен. Не могу удержаться, поворачиваюсь в сторону гор. И не успеваю. Мир взрывается мириадами звезд. Ослепительными, непонятными. И сразу же гаснет. Что это? Почему так темно? И так больно! Звука выстрела я уже не услышал…
Пуля снайпера попала в легкий бронежилет. Он был слишком легким, чтобы остановить пулю. Но я немного сдвинулся с линии огня. А бронежилет чуть-чуть изменил направление ее движения. (От этого чуть-чуть в жизни иногда зависит очень многое.) В результате пуля прошла в нескольких сантиметрах от сердца, разорвала широчайшую мышцу спины над правым легким и улетела. Я не помню, как меня эвакуировали на вертолете. Как самолетом переправили в Союз. Несколько дней я был без сознания.
Очнулся только в Москве, в госпитале Бурденко. В реанимационном отделении. Палата была большой, просто огромной. Заходили врачи, что-то обсуждали, спорили. Я не понимал, о чем они говорили, и не старался их понять. Я знал, что рядом есть кто-то еще. Наверное, другие раненые. Я слышал их разговоры, их движения. Но мне это было безразлично. Слабость. Я практически не чувствовал своего тела. Не чувствовал, как мне ставили капельницы и делали уколы. Только очень сильно болело сердце.
Но что-то изменилось в палате. Я услышал, как открылась дверь, но еще за мгновение до этого палата осветилась удивительным сиянием. Я поднял глаза – в дверном проеме стояла девушка фантастической красоты. Такие феи бывают только в мечтах, в реальной жизни их не существует. Я это точно знаю. Или мы их просто не встречаем. Но именно эта девушка приходила ко мне в мечтах, согревала меня в моих снах. Мы жили с ней в параллельных мирах: светская красавица колесила по миру, останавливаясь в дорогих отелях. Я же колесил по горячим точкам, отдыхая в госпиталях. Мы не могли встретиться. Параллельные прямые не пересекаются! Красивые мужчины, роскошные наряды, лимузины и бриллианты были ее жизнью. В моей было место лишь для засад и перестрелок. У нас не было ничего общего. Кроме одного – мы любили друг друга.