– Единственное, чего я никак не могу понять! – громко сказал он, – откуда явился дракон, из какой пещеры он выполз, если все штаммы были уничтожены еще двадцать лет назад!
– Не важно, откуда он появился! – перебил опьяневшего ученого Сергей. – Главное, как его уничтожить!
В ответ Вольтер только пожал плечами:
– Мы так и не смогли этого выяснить. Возможно, другая группа, работавшая по закрытой теме, и нашла способ, но мне об этом ничего не известно.
– Но в вашем научном центре, в этом «Векторе», наверняка остались отчеты об их исследованиях! – продолжал наседать Касарин.
– Если что и было, все эвакуировали в первый же день Катастрофы, – покачал головой Вольтер. – Хотя... – он сделал паузу и потер сморщенный лоб. – Я сейчас подумал: если тот доцент, про которого я вам говорил, остался в Новосибирске, то, может быть, и вся его группа по какой-то причине не смогла или не успела уехать. Тогда может статься, что выделенный им литерный поезд остался на вокзале, да так и стоит где-нибудь на путях со всей документацией.
– Значит, надо обыскать вокзал! И если этот поезд действительно там, мы его найдем! – воскликнул Сергей.
В голове одна за другой выстраивались картины: вот они подходят к стоящему на путях одинокому составу, вот по крутой металлической лестнице забираются внутрь и потом среди множества железных ящиков находят тот единственный с бумагами, в которых описан способ уничтожения кошмарного создания ученых, названное ими Черным драконом. И возвращаются в метро спасителями!
Он переглянулся с Полиной:
– Это ведь совсем рядом, следующая станция за Сибирской? Гари, кажется, так она называется?
Полина промолчала, а Вольтер удрученно покачал головой:
– Не все так просто, молодой человек. Если бы в Новосибирске был только один вокзал...
– А сколько? – растерялся Сергей.
Вольтер вздохнул:
– Че-ты-ре. Тот, что расположен рядом со станцией Гари... Раньше она называлась Площадь Гарина-Михайловского, по имени основателя города, – Новосибирск-Главный. А кроме него были еще Новосибирск-Южный, Новосибирск-Восточный и Новосибирск-Западный. Именно Западный обычно использовался нашим институтом для пересылок секретных материалов и поставок, но кто знает...
– И где находится Западный? – не теряя надежды, спросил Сергей.
– На левом... На противоположном от нас берегу Оби.
– И что, нет никакого способа добраться туда? – голос Сергея предательски дрогнул.
Он с детства слышал про Обь – великую сибирскую реку, на берегах которой вырос погибший город. Она была частью легенд, которые рассказывали своим детям взрослые, легенд о том счастливом времени, когда люди жили на поверхности в больших и красивых домах, а не прятались под землей, как крысы. Но никто доподлинно не знал, что стало с рекой после Катастрофы, во что она превратилась, тем более о том, что сейчас творится на ее противоположном берегу. А рассказы забредавших в Рощу немногочисленных челноков были один страшнее другого.
Вольтер съежился и пожал плечами:
– Если кто и знает это, то только сталкеры с Речного вокзала.
Ну конечно! Надо же: вспомнить о челноках – этих пустомелях, которые только и знают, что пугать всех и каждого своими выдуманными байками, и совсем забыть о сталкерах с Речного, лагерь которых находится буквально на берегу Великой Реки! Они-то наверняка знают, как попасть на другой берег. Может быть, некоторые из них даже переправлялись туда!
Растерянность исчезла. Сергей снова твердо взглянул на Вольтера:
– Мы отправляемся на Речной вокзал.
– Нет! – молчавшая до этого Полина внезапно подалась вперед и, схватив Сергея за плечи, развернула лицом к себе. – Хватит изображать из себя героя! Кому и что ты собираешься доказывать? Отцу своему, что ты больше не сосунок? Его больше нет! Да ты и так уже все доказал: дошел и до Сибирской, и до Проспекта! Ты хотел узнать, что это за паутина? Теперь ты это знаешь. Что тебе еще нужно?
– Мы... Мы должны побороть Дракона... – тихо сказал Сергей.
– Ты не сможешь! Нет способа! Есть какой-то поезд, который стоит на каком-то вокзале – а может, и не стоит вовсе, заваленный истлевшей бумагой, документами, в которых мы ни бельмеса не поймем! А каждый шаг по поверхности может стать последним! Зачем тебе это? Давай остановимся!
– Но... Полина...
– Пожалуйста! Мне... Просто мне... Вдруг захотелось жить, понимаешь? Мы с тобой еще можем... У нас еще есть... А ты... Пожалуйста!
Она еще никогда так не говорила с ним – требовала, приказывала, но никогда не просила. И никогда не смотрела на него так. Нужно было что-то ответить, не важно что, лишь бы девушка отвела от него наполнившиеся слезами глаза. Но в горле застрял тугой плотный ком, который никак не удавалось проглотить.
– Я... Я...
И тут неожиданно заговорил Вольтер:
– Боюсь, наше нынешнее положение гораздо хуже, чем вы себе это представляете. Под словом «наше» я имею в виду все метро. Если ничего не предпринять, то Черный дракон доберется и до остальных станций, и тогда всех ждет участь Маршальской и Рощи. Колония плесени постоянно растет, ей требуется все больше и больше еды. Мне жутко об этом говорить, но, боюсь, дни метро сочтены.
Как бы глупо это ни выглядело, но после этих слов ученого Сергею стало легче.
– То есть, у нас нет другого выхода? – подытожил он.
Вольтер удрученно кивнул:
– Боюсь, что так.
Сергей снова повернулся к Полине:
– Ты поможешь?
Полина отвернулась на секунду – а когда снова посмотрела на Сергея, дрожащие звездочки рождающихся слез в ее глазах уже погасли.
– Выбора нет, – сказала она.
* * *
План составили тут же. Когда Полина развернула на столе хранившуюся у нее в одном из оружейных ящиков карту Новосибирска, Сергей с трепетом уставился на извилистую голубую линию, по диагонали пересекающую город. Вот она – Великая Река, разделившая город на обжитую правобережную и таинственную левобережную части!
Полина придвинула ближе к карте керосиновый фонарь и, обращаясь к Вольтеру, спросила:
– Можете показать нужный вокзал?
Тот склонился над картой и на удивление быстро ткнул пальцем в светлый прямоугольник на заштрихованной волнистой линии:
– Вот он.
Ближайшей к Западному вокзалу станцией метро оказалась Площадь Маркса, про которую Сергей даже не слышал и, кроме названия, встречающегося на попадавшихся ему схемах метро, больше ничего не знал. Впрочем, и о второй станции на левом берегу, которая называлась Студенческая, он знал не больше.
Полина и Вольтер долго молчали. Наконец ученый произнес: