Лоренцо всем своим существом почувствовал, что Индиго вошла в гостиную, но усилием воли заставил себя не поворачиваться.
Они не обсудили, станут ли скрывать свой роман от остальных, поэтому он решил пока вести себя осторожно. Кроме того, вполне вероятно, что к Индиго вернулся здравый смысл, и она передумала.
Лоренцо изо всех сил держал себя в руках, когда Гас поманил Индиго к ним. Он никак не мог понять выражение ее лица. Но тут, буквально на секунду, маска упала, и Лоренцо увидел, как горят ее глаза. Он ответил ей таким же жарким взглядом. После этого они втроем завели вежливый и нейтральный разговор.
Только в мыслях у него не было ни тени вежливости или нейтральности.
Вчерашнее платье выглядело как откровенный призыв.
Сегодняшнее явно символизировало целомудрие, но при этом целомудренным не было. Бархат выгодно подчеркивал изгибы тела Индиго, заставляя Лоренцо представлять, что находится под ним. Он мечтал, как, расстегивая одну за другой пуговки на ее спине, покроет поцелуями каждый миллиметр открывающейся его взгляду кожи.
И конечно, будет любоваться, как ее великолепные волосы водопадом рассыпаются по обнаженным плечам.
Сейчас Лоренцо не отказался бы от холодного душа, чтобы немного прийти в себя.
Хуже того, за столом его посадили напротив нее. Так близко и так далеко. Он мечтал, чтобы ужин и светская болтовня поскорее закончились. Когда же они с Индиго останутся наедине, и он будет целовать ее, пока у них обоих не закружится голова?..
– Она затаскивает меня в престранные церквушки, – шутливо жаловалась Лотти.
– Ты любишь туда ходить, потому что потом мы всегда заглядываем в какую-нибудь уютную кафешку поблизости, – поддразнила ее Индиго.
– В точку. – Лотти ласково потрепала подругу по голове. – Честно говоря, Индиго помогает мне вникнуть в суть красоты. Я непременно куплю тебе футболку с надписью «Vitrearum inconcinna», которую мы видели в Музее витражей.
– «Помешана на витражах», – с улыбкой перевел Лоренцо.
Индиго бросила на него насмешливый взгляд:
– Рада видеть, что в школе для принцев уделяли достаточно внимания латыни, ваше высочество.
Лоренцо кашлянул:
– Учитывая мой родной язык, мне было бы стыдно совсем не знать латынь.
Гас подлил вина в их бокалы:
– Нам следовало познакомить вас еще два года назад. Вы быстро нашли бы общий язык, потому что оба ботаники.
Индиго рассмеялась:
– Ну, мне с ним не сравниться.
– Да уж, конечно, – саркастично бросил Лоренцо, и она вновь ответила ему смехом.
Лоренцо заметил, как удачно Индиго вписывается в обстановку Эденсфилда. Ее любила вся семья, и, похоже, она часто бывала в этом доме. Удивительно, что они не встречались. Скорее всего, приезжали в разное время. Но она наверняка присутствовала на свадьбе Гаса и Мейзи, на которой Лоренцо был шафером. Однако он не запомнил ее, хотя был уверен, что, увидев, не смог бы забыть.
Лоренцо поднял голову и заметил, что Индиго наблюдает за ним. Он взял бокал, посмотрел ей в глаза и поднял бокал чуть выше, показывая, что пьет в ее честь.
Она улыбнулась и повторила его маневр.
Значит, она не передумала. Отлично! И, забавно, у него внутри сразу стало тепло. Настолько, что после ужина Лоренцо позволил Гасу уговорить его поиграть для гостей на рояле.
Когда все столпились в библиотеке, Лоренцо исполнил пьесу Бетховена – ту, что играл сегодня для Индиго. Он надеялся, что она догадается – он играет только для нее. Вспомнит ли она, как они целовались в этой самой комнате? Лоренцо украдкой бросил взгляд в ее сторону и был очень рад увидеть легкий румянец на ее щеках.
Потом Лоренцо переключился на популярные песни, которые, он был уверен, заставят всех подпевать. И тут он узнал об Индиго еще кое-что. Пела она ужасно.
Но никто не указывал ей, что она не попадает в ноты, и это было приятно. Она была почти членом семьи, и ее принимали такой, какая она есть.
Выражение лица Индиго мгновенно сменилось с довольного на испуганное, как только она поняла, что громко распевает вместе со всеми. Лоренцо едва сдержал улыбку. Неужели она не понимает, как она мила?
– Боюсь, мне придется вас оставить, – сказала Индиго, когда он закончил играть. – Мне надо загрузить сегодняшние фотографии в компьютер и написать отчет о ходе реставрации, чтобы завтра утром опубликовать запись в блоге.
«Другими словами, она стыдится своего пения и отчаянно стремится сбежать», – сообразил Лоренцо.
Лотти обняла ее:
– Не работай так много, Инди. Ты нам не раб, а друг.
– Я знаю, – ответила Индиго. – Но все же я здесь и по делу тоже.
– И любишь свое дело больше всего на свете. – Лотти снова взъерошила ее волосы. – Ну, иди, занимайся своими ненаглядными витражами. Увидимся.
Лоренцо оставался за роялем еще некоторое время, чтобы не показаться невежливым и чтобы никто не подумал, будто он преследует Индиго. Наконец, он добрался до мастерской и встал в дверях, прислонившись к косяку. Невероятно, но она стучала по клавишам ноутбука. Похоже, слова о работе не были предлогом для побега.
Индиго заметила его и застенчиво улыбнулась:
– Простите. Певица из меня никакая.
– Не извиняйтесь. Вы не обязаны быть совершенной всегда и во всем.
Его слова ее явно не убедили.
Почему она так строго относится к себе? Может, дело в напряженных отношениях с отцом? Однако Лоренцо понимал, что Индиго страдает от того же недостатка, что и он: она пытается быть идеальной. Если не получается, она скрывает это, изображая богемного художника. А если не получается у него? Нет, он всегда поступает правильно.
За исключением безумной интрижки, о которой они договорились. Но не стоит думать об этом.
– Вижу, вы заняты, – заметил Лоренцо. – Тогда я пойду. – Он помолчал. – Может, хотите кофе?
– Было бы здорово, – негромко отозвалась Индиго, а потом посмотрела ему прямо в глаза. – Но еще больше я хочу вас.
Разум тут же покинул его.
– Предупреждаю, у меня сейчас включится режим пещерного человека.
Индиго слегка покраснела:
– Это хорошо. Хотя, как вы, наверное, заметили, я сегодня одета скромнее.
– Я бы не сказал.
– Длинное платье с неглубоким вырезом.
– Платье цвета индиго для Индиго.
– Салли сказала то же самое, когда дарила его мне. Это моя подруга по колледжу. Мы вместе жили, и иногда она шила модели по моим меркам. – Индиго улыбнулась. – Это копия эдвардианского платья. Что в нем нескромного?
– Пуговицы, – ответил Лоренцо.