Он медленно поднял руки в перчатках к шлему и помедлил, глядя на меня, как будто ждал, когда дверь окончательно и плотно закроется.
Шоу и его противник перестали бороться: теперь оба лежали на полу и с изумлением смотрели вверх. Мужчина, стоявший перед нами, снял шлем, и я увидел… себя.
Он был точной моей копией, до самой мельчайшей детали.
Если бы всякий раз за последние пять дней, когда я приходила в себя в темноте, чувствуя, как у меня ноет все тело, я получала фунт… Я закрыла глаза, рассчитывая, что смогу еще немного отдохнуть. Сон пришел почти сразу.
* * *
Второе пробуждение получилось намного более приятным. На этот раз у меня отчетливо болело только левое плечо.
В тусклом свете я провела по нему пальцами, пытаясь найти источник боли, и они наткнулись на круглое металлическое устройство, прохладное на ощупь. Крошечные щупальца входили в мое тело, и я инстинктивно ухватилась за его край, пытаясь оторвать от себя. Бесполезно; маленькое металлическое насекомое прицепилось ко мне слишком крепко…
Постепенно мои глаза приспособились к освещению, и я сумела разглядеть границы своей камеры – сначала мне показалось, что она похожа на гроб. На высоте нескольких футов находился потолок, с трех сторон меня окружали стены, а справа виднелся тусклый источник света. Я лежала на невероятно удобном матрасе в маленькой комнатке, в которой едва помещалось мое тело.
Я попыталась приподняться, но в животе вспыхнула боль, которая взметнулась вверх, к груди, заставив меня снова упасть на кровать.
Тогда я снова попробовала отыскать пальцами источник боли, опасаясь снова вызвать приступ, и нащупала на животе свой дневник: он лежал как раз в том месте, которое болело сильнее всего. Точнее, он лежал на блокноте с заметками по «Алисе Картер», который был прижат к моему животу и ребрам. Я провела ладонью по твердой обложке блокнота и обнаружила серебряного паука, который в нее вгрызся. Острые ноги паука уходили глубоко внутрь блокнота, почти до противоположной стороны обложки, как металлическая скобка, скрепляющая стопку бумаг, но насквозь они проникнуть не сумели. Дневник остановил первую пулю, выпущенную в парке возле «Зала Титанов», – вероятно, этому надо было порадоваться.
Я вытащила маленькую книжечку и открыла ее. Последние, непробитые страницы оставались пустыми. Тогда я отложила дневник в сторону и вернулась к «Алисе Картер». Эта тетрадка, к большому моему счастью, не пострадала. Я знала, что предпочту ее своему дневнику при любом раскладе, и сомневалась, что хочу узнать еще что-то о себе. Первая прогулка по бульвару будущих воспоминаний не принесла мне радости.
Я села и опустила ноги на пол. Снизу поднимался тусклый свет, в котором я увидела три двойные койки, стоявшие в форме буквы «U». Оба нижних места на двух других койках были заняты, а верхний ряд оставался пустым. Похоже на жилой отсек… Я на корабле?
Затем я наклонилась вперед, чтобы посмотреть, кто лежал на других койках. Справа я обнаружила Юла. Он был жив, но крепко спал. Сумка, которую он так тщательно оберегал с самого начала полета, исчезла. Сабрина занимала соседнюю койку, и я с облегчением выдохнула, нащупав слабый пульс у нее на шее.
Двойные двери впереди раздвинулись, затопив комнату слепящим светом. Я подняла руку, прищурилась, и мне с трудом удалось разглядеть фигуру в скафандре. Потом этот незнакомец нажал на какую-то панель, и я погрузилась в темноту.
* * *
Когда я проснулась, боль исчезла. Как и все остальное – узкая койка, металлический паук у меня на плече, а также дневник, блокнот и порванная одежда. Я почувствовала некоторое смущение, когда села и оглядела свое новое белое одеяние – я не помнила, как оно появилось.
Я находилась в просторном, безупречно чистом помещении. Напротив двуспальной кровати, у длинной стены, стоял письменный стол, а справа, из большого окна, открывался вид на море. За стеклянной дверью я разглядела сверкающую ванную комнату и чуть дальше – деревянную дверь, которая, очевидно, вела наружу. Все вместе это жилище напоминало роскошный отель.
Я некоторое время смотрела в окно, пытаясь понять, куда попала. Однако передо мной до самого горизонта раскинулось бесконечное пространство голубого океана. Над пенными гребешками волн парили птицы…
Когда я подошла к внешней двери, она с шипением открылась, и я увидела коридор и ряд таких же деревянных дверей. Я подошла к первой и попыталась ее открыть, но она не поддалась. Меня охватила паника, и я метнулась обратно. Однако тревога оказалась напрасной: моя дверь открылась сразу же. Наверное, она была каким-то образом настроена на меня.
Что делать? Остаться и ждать или попытаться выйти? Но другая дверь меня не послушалась…
Тогда я решительно направилась к металлической двери в конце коридора и остановилась перед нею. Она отворилась, и я увидела еще один, более широкий коридор, как в офисном здании. Нет, скорее, как в больнице или еще каком-то подобном учреждении.
Пол здесь устилал ковер, а все прочие поверхности были отделаны плиткой, стеклом или бетоном. Чистота и строгость. Вдоль стен шли стеклянные двери, и тут, к моему удивлению, последняя дверь справа распахнулась.
Я судорожно втянула в себя воздух, будучи не в силах пошевелиться.
Двое мужчин в белых халатах быстро шагали вперед, увлеченные разговором, и эхо их голосов отдавалось от высоких потолков.
– А есть запасной план, если у них не получится? – спросил один из них своего спутника.
– На самом деле нет, остается только пережить атаку, – отозвался тот.
– Значит, нет.
Они вышли через другие двери, находившиеся в дальнем конце коридора, впустив в помещение порыв теплого воздуха с привкусом соли.
Я осторожно подошла к ближайшей стеклянной двери и заглянула внутрь. Пустая комната напоминала лабораторию в университете: высокие столы с черными столешницами, повсюду раковины, вдоль лишенных окон стен ряды стеклянных шкафов…
Рядом с дверью стояли две тележки, и на каждой лежало чье-то тело в застегнутом мешке.
Я толкнула вращающуюся дверь, вошла в лабораторию и сразу направилась к тележкам. В ногах у них стояло устройство, напоминающее насос. Я расстегнула молнию на одном из мешков, и из него на волю вырвался морозный туман. Когда он рассеялся, я поняла, что смотрю на Юла. Я отшатнулась, и сердце мучительно забилось у меня в груди. Господи…
Затем я быстро застегнула молнию. У меня практически не оставалось сомнений в том, что я найду в другом мешке, но я не смогла сдержаться и, бросившись к второй тележке, снова расстегнула молнию… Сабрина. Совершенно неподвижная. Мертвая.
И почти сразу я услышала, как распахнулись двойные двери в дальнем конце коридора.
Я не стала терять время и застегивать молнию на мешке, в котором лежала Шредер, а бросилась в дальнюю часть лаборатории, где спряталась под одним из столов, прислушиваясь к приближающимся шагам.