Сосредоточься.

Вот вопрос, который мне следовало задать: почему они выбрали именно рейс 305?

В моем сознании вновь прозвучали слова моего двойника:

«У нас появилась невероятная возможность: рейс, на котором летели ключевые фигуры, создавшие «Фонд Титанов», – теперь мы могли исправить ошибку, сделанную в вашей временно́й линии».

Однако они велели Юлу и Сабрине сесть на этот рейс, изначально эти двое не должны были лететь на нем в нашей временно́й линии. Только Харпер, Грейсон и я… Для Оливера главным был Грейсон. Это был его второй шанс восстановить отношения с сыном. А для Николаса… ему нужна была Харпер. Иначе и быть не могло. Любовь всей его жизни. И она его остановила, каким-то образом поняв, что это не я, а тот, кем я стану в будущем. Вот почему он так старательно выкачивал из меня информацию о каждой секунде, которую я провел с Харпер!

Должно быть, она знала что-то такое, что оставалось неизвестным мне. Она отдала жизнь, чтобы остановить Николаса, помешать ему завладеть устройством. Она отобрала у него единственное, чем он так хотел обладать, – себя.

– Остановитесь! – закричал я и снова опустился на пол.

Грейсон повернулся ко мне, но Оливер продолжал держать его за руку и что-то шептать ему на ухо.

– Он ведь пришел сюда за ней, верно? – спросил я у Шоу-старшего. – За Харпер?

Оливер обернулся, и на его лице появилась насмешливая улыбка.

– Грейсон, возьми планшет! – закричал я. – Останови отсчет!

Под ногами у нас вздрогнул пол, и стеклянные фигурки и безделушки начали падать, разлетаясь на мелкие осколки. Во все стороны полетела колючая пыль, и сверху на меня посыпались куски стекла.

Я почувствовал, как меня поднял Майк, и мы, спотыкаясь, двинулись по хрустящим под ногами осколкам к выходившей на лестницу двери, к которой Оливер тащил своего сына.

– Помоги нам, Грейсон! – крикнул я.

Старший Шоу обернулся и выстрелил в меня – он попал мне в плечо, и меня отбросило обратно в магазин. Я упал на спину и заскользил по битому стеклу. Осколки вгрызались в мою кожу, и мне казалось, будто мое тело пронзали миллионы острых иголок.

Майк попытался выстрелить в Оливера, но тот опередил его, пальнув ему в голову. Мертвое тело моего молодого помощника рухнуло рядом со мной.

Грейсон схватил отца за руку, стараясь вырвать у него оружие. Наши глаза встретились, и я увидел в них боль, печаль и сомнения. Эти мгновенные колебания позволили Оливеру прижать руки сына к бокам – он снова начал что-то говорить, но Шоу-младший сумел высвободить правую руку, вытащить планшет из его рукава и отшвырнуть его в сторону. Планшет остался лежать между нами, и Грейсон метнулся к нему, но отец изо всех сил подтолкнул его к стеклянной стене.

Я с ужасом наблюдал, как они вместе перевалились через перила, а через секунду услышал глухой треск ломающегося гранита. Остатки статуи Титанов разбились на куски, а потом раздался громкий всплеск, и кровь обоих Шоу хлынула в бассейн.

Экран планшета треснул, но обратный отсчет продолжался.

Я попытался сесть. При каждом движении стекло еще глубже впивалось в мое тело. Я полз, и в мои колени и локти сквозь остатки скафандра врезались все новые осколки.

Шаги. Тяжелые ботинки застучали по мрамору. Титаны и колонисты спускались по роскошной центральной лестнице.

Я потянулся к планшету.

– Стой! – послышался крик кого-то из моих противников.

Я по максимуму замедлил отсчет.

– Остановись, или я буду стрелять! – кричал все тот же Титан.

Я заработал пальцами, активировав программу доступа к пуску зарядов. Пароль отсутствовал, требовалось лишь подтверждение отпечатками пальцев – Оливера Нортона Шоу или Николаса Стоуна.

Выстрел ударил в пол в трех футах от меня. Я поморщился, закрыл глаза и прижал большой палец к экрану.

Глава 41
Ник

Когда отсчет на планшете остановился, я отбросил его в сторону и повернулся на бок – это было единственное место в моем скафандре, которое не пробили осколки стекла. Кровь текла из множества нанесенных мне ран, и я не сомневался, что мои внутренности в любой момент вывалятся на белый мраморный пол, точно содержимое пиньяты, которую наконец разбили.

Возможно, мои преследователи ждали именно этого момента, чтобы быстро со мною покончить.

Я смотрел на ружья, направленные на меня, и видел ненависть на лицах Титанов. Они встали вокруг меня и начали переглядываться. Вне всякого сомнения, эти люди беззвучно советовались: выстрелить им всем сразу, чтобы не знать, кто меня убил, или устроить настоящую казнь? А может, у них была мысль просто подождать – в конце концов, я все равно должен был скоро умереть. Результат в любом случае должен был стать таким, и никакие произнесенные мною слова не могли его изменить.

У меня было лицо гражданской войны Титанов. Они смотрели на меня и видели Николаса Стоуна, уничтожившего их мир и натравившего одних Титанов на других. Они видели злодея, который снова и снова предавал людей и убивал их друзей в Хитроу, а потом спланировал и провел последний штурм.

И все то время, пока я ждал конца, меня продолжал мучить последний вопрос: во что превратился Николас, как изменили его величайшие достижения, каким надменным они его сделали, и как вина за собственные ошибки повредила его моральный компас, превратила в эгоистичного и безжалостного человека. А ведь он хотел всего лишь вернуть свое счастье!.. Наверное, я частично ощущал его безысходность и страх, что никогда не стану цельным и счастливым, тогда, перед взлетом рейса 305. Николас был мною. Он и есть я. Я был способен на все, что он сделал. Наверное, при определенных обстоятельствах мы все в состоянии творить зло.

Среди столпившихся вокруг меня Титанов началось какое-то движение. Они перестроились, готовясь поставить точку.

Из-за их спин доносились звуки смерти и уничтожения. В разбитом бассейне фонтана бурлила покрасневшая от крови вода. Возвышавшиеся в нем статуи Оливера и Николаса остановили многих Титанов, рухнувших сверху, раздробили их тела, посылая им вслед собственные обломки… У меня за спиной посыпались на пол осколки, которые издавали легкий звон, похожий на трели колокольчика. Я постарался сосредоточиться на каждом звуке в отдельности, и мне стало интересно, что это – фрагменты моего лица или какого-то другого Титана. А потом я представил, как эти обломки ложатся на пол, неразличимые в море разбитого стекла.

И тут я услышал громкие шаги по спиральной лестнице. Титаны расступились.

Это была Сабрина.

– Привет, Ник, – посмотрела она на меня.

Никогда прежде я не испытывал такой радости, услышав ее голос и свое уменьшительное имя. Только Ник. Я больше никогда не буду Николасом.