Главный итог состоял в том, что удалось оторваться от круглосуточной слежки. «Оторвался!»
Последнюю неделю Юлий буквально ощущал на своей спине дыхание «топтунов», их присутствие изматывало, выводило из себя, заставляло совершать ошибки. «Ушёл-таки!» — похвалил себя Герцог и сладко потянулся. Клонило ко сну. Напряжение последних дней шло на убыль.
«Надо отпустить вожжи, расслабиться, ни о чём не думать — всё остальное приложится само собой», — сказал себе Юлий и принялся разбирать постель.
Засыпая, он услышал за стеной громоподобный храп Махмуда…
* * *
Герцог нарушил рекомендацию Хенкина и стоявших за его спиной американцев. Изучив полученную инструкцию, не стал бросать ее в стакан с водой, а ознакомил с содержанием Кочева. Начальник республиканского угро как никак! Что скажет профессионал?
Вчитываясь в документ, Махмуд шумно сопел, морщил лоб, ерошил густые чёрные брови.
Наконец сказал, как гвоздь вбил: «Писали серьёзные люди». Помолчал еще с полминуты, а затем, прихлебывая маленькими глотками «Киндзмараули», пустился в рассуждения, из которых следовало, что перед контактом с Добкиным на Старой площади, у памятника Героям Плевны, Герцог должен был пройти через две точки контрнаблюдения, расположенные в разных концах Москвы — в зоопарке и на Ленинских горах.
По Кочеву выходило, что кто-то из американцев должен был наблюдать за этими точками из укромных мест. Пояснил, что контрнаблюдение — это наблюдение не за собственным «хвостом», а за чужим, то бишь за тем, который может приволочь за собой агент. На последнем слове Кочев споткнулся и отвел глаза в сторону. Герцог понимающе улыбнулся:
«Вот, оказывается, кто я для американцев… Да и для Махмуда — агент! Ну, с кавказцем проще — накину ему еще полтыщи в сутки — и вся недолга. А вот с американцами как? Неужели они считают меня завербованным агентом?!»
Махмуд по взгляду Герцога понял, что тот понял. и, основательно отхлебнув из бокала, заторопился продолжать разъяснения.
Выходило, что в случае появления подозрительных машин или мерзких людишек с поднятыми воротниками пальто, крадущихся, словно зловредные коты за Юлием Львовичем, разработчики инструкции нанесли бы красной помадой черту на фонарном столбе, что на конечной остановке троллейбуса 25-го маршрута, рядом с Политехническим музеем.
После выхода из троллейбуса Герцогу предписывалось бросить царственный взгляд на столб и, если, не дай бог, на нем будет красоваться красная черта, спешно ретироваться с поля брани. Тогда в силу вступали бы уже иные условия выхода на контакт.
«Но все эти проблемы — завтра. Проблемы, проблемы и еще раз проблемы, как говорил один турецкий султан, рассматривая свой огромный гарем и надеясь выбрать кого-нибудь на текущий момент, — пришла в голову неожиданная мысль Юлию, тщетно пытавшемуся сосредоточиться на размеренной речи охранника, — но сейчас утро, а вино приятно дурманит»…
* * *
Герцог гонит к чёрту проблемы, но они нагло возвращаются и сверлят, сверлят буравчиками черепную коробку, проникая в мозг. Хорошее вино создает, в конце концов, превосходное настроение, и Юлий, зажав в руке заветный кубок с любимым напитком, залезает в халате под одеяло, забыв о присутствии верного Махмуда.
«Ещё один бокал — ничего не значит», — мелькает, затухая, успокоительная мысль, и Герцог, внутренне оправдываясь перед Хенкиным и новыми покровителями, выплескивает вино на секретную инструкцию…
Без трёх минут двенадцать Герцог в сопровождении Махмуда и его нукера подъехал к зоопарку. Кавказцы остались в машине, а Юлий, поеживаясь от холода, неторопливо — так предписывала инструкция — двинулся по аллеям зоосада на поиски клетки со львом. Именно там — по заключению профессионала Махмуда — находилась контрольная зона.
День был будний, к тому же морозный, посетителей было немного, в основном стайки школьников, прогуливающих занятия. Через несколько минут блужданий по заснеженным, обезлюдевшим аллеям, Герцог понял, почему американцы выбрали зоопарк в качестве полигона: за время прогулки он не встретил ни одного одинокого человека своих лет. Не только мужчин, но и женщин. Служащие — не в счёт, их издалека можно было определить по характерной униформе и огромным, как слоновьи ноги, валенкам. С трудом верилось, чтобы в оперативном гардеробе «топтунов», где было всё: от парика до телогрейки, от макинтоша до тюбетейки, — нашлась бы форма смотрителей зоосада и такие валенки. Появись на аллеях разведчики службы наружного наблюдения, они сразу же привлекли бы внимание американцев, ведущих контрнаблюдение. «Действительно, «серьёзные люди», — Юлий вспомнил отзыв Махмуда о составителях инструкции, — однако где эта чёртова клетка со львом? Да и есть ли там лев? Верится с трудом, чтобы царь африканской саванны беспечно выставил себя на всеобщее обозрение в такой мороз. При таком холоде, дай бог, белым медведям не околеть. Б-р-р!»
Погода отнюдь не располагала к веселому взбрыкиванию, беззаботному поблеяниванию и похрюкиванию. Проявление жизненной активности Герцог заметил только в вольере розовозадых мартышек: два примата усердно предавались любовному акту. Впрочем, жизнь фонтанчиком била и рядом с клеткой: группа мальчишек и девчонок младшего школьного возраста воодушевленно обсуждала ситуацию. Их реплики свидетельствовали о том, что по ночам они бдительно отслеживают постельные взаимоотношения своих родителей.
От группы отделяется «дюймовочного» роста женщина, которую Юлий поначалу принял за школьницу. «Дюймовочка» тащит за руку упирающуюся девчушку-крохотулю.
— Мамочка, я хочу смотреть, как играют обезьянки!
Женщине удаётся подтащить дочь к стоящему у клетки, ухмыляющемуся в усы важному деду в униформе.
— Вы работаете здесь? — утвердительный кивок. — Слушайте, я дам фруктовых ирисок этим… этим бесстыдникам. Пусть они прекратят это безобразие! — в ответ быстрый взгляд хитрющих глаз:
— А вы, гражданка, прекратили бы это за ириски?..
— Хам!
Побродив еще минут десять в поисках клетки со львом и основательно продрогнув, Герцог решительным шагом направляется к служке в униформе:
— Извините, вы не скажете, как такую погоду, такой холод переносят тигры и львы?..
— А чо им-то? Они щас, поди, в тепле. Ангары у них специальные. Нетуть их чичас здеся…
Забравшись в теплый салон «шестёрки», Герцог скомандовал:
— На Ленинские горы! — и с яростью добавил: — Искать вождя мирового пролетариата!
С Ленинских гор заехали пообедать в ресторан при гостинице «Юность», где остановились кочевские опричники.
17.05. Стемнело. До встречи с дипломатом оставалось пятьдесят пять минут.
Разделились на три группы. Герцог до конечной остановки троллейбуса 25-го маршрута доберётся на метро, освидетельствует столб и, если всё в порядке, пешком достигнет памятника Героям Плевны.