— Правильно, Юлий Львович, правильно… — лицо Махмуда покрылось красными пятнами. — Но дело, о котором я хотел вам рассказать, много серьёзнее…
— Ну, давай, выкладывай! Когда-то ещё нам доведётся пообщаться с глазу на глаз.
— Значит, так, — подыскивая нужные слова, начал Махмуд. — Вчера я допоздна засиделся у компьютера, ну, ясное дело — перевозбудился от пребывания в «Стране порнографических чудес», поэтому, лёжа в кровати, курил сигарету за сигаретой. Верхний свет не выключал, хотя на часах было около двух часов ночи. Вдруг приоткрывается дверь и в проём просовывается рука, судя по длинным ярко-красным ногтям, — женская, и щёлкает по выключателю.
Я сначала опешил от неожиданности, но тут же повернулся влево и включил ночник. Когда я обернулся, рядом с кроватью стояла босая женщина в длиннополой ночной сорочке ослепительной белизны, под которой бугрился бюст, этак шестого размера. Лицо её было раскрашено всеми цветами радуги: глаза — чёрной тушью, губы — красной помадой, щеки — яркооранжевыми румянами… Да, вот ещё что. На голове у неё был роскошный, серебристо-пепельного цвета парик, который закрывал поллица. Стояла она молча и загадочно улыбалась. Ещё мгновение — и она оказалась рядом со мной под одеялом. От неё исходил какой-то необыкновенно тонкий и в то же время очень возбуждающий запах дорогих духов. Прижавшись ко мне всем телом, да так плотно, что я почувствовал твердь её огромных грудей, она одной рукой обняла меня за шею, а другой попыталась дотянуться до выключателя ночника. И хотя голова у меня слегка кружилась от такого натиска, сработала моя костно-мышечная память, и я, как когда-то во время тренировок по рукопашному бою, чисто автоматически перехватил и заломил её протянутую к ночнику руку. Заломил, как мне кажется, очень резко. Другая бы заорала благим матом, эта же — ничего, даже не застонала, только до крови закусила губу и ещё плотнее прижалась ко мне и, касаясь моего уха влажными губами, прошептала: «Возьми меня всю, но только не зажигай свет!»
Вы же знаете, Юлий Львович, что я — законченный трезвенник и не выношу запаха винного перегара. От женщины же так разило винищем, что меня чуть не стошнило. Я понял, что она вдрызг пьяна, а у меня принцип — с пьяной женщиной не иметь никаких дел. Я резко оттолкнул её от себя. Похоже, что очень резко, потому что она упала с кровати на пол, и с её головы слетел тот самый роскошный парик. Когда она приподнялась, упёршись руками о край кровати, я буквально остолбенел от ужаса — передо мной на коленях стоял… господин Зильберман! Его носило из стороны в сторону, он падал навзничь и снова полз к кровати, при этом он беспрестанно шепотом твердил одно и то же: «Махмуд, ну ты же мужчина, неужели ты меня не хочешь, неужели я тебе не нравлюсь, я же роскошная женщина!»
Видимо, он был настолько пьян, что даже не заметил, что потерял парик, который валялся на полу. Наконец я не выдержал, выпрыгнул из постели, подхватил оборотня-Густава на руки и отнёс в его комнату, а дверь снаружи запер на ключ. Вернувшись, я увидел парик на ковре. Сначала у меня было желание оставить его у себя в качестве вещдока, чтобы в случае чего напомнить Зильберману о его ночном путешествии в мою комнату — мало ли как сложатся в дальнейшем мои с ним отношения. Но потом я решил, что таким образом я поступлюсь собственной честью. А у горцев мать и честь издревле были самым дорогим, что есть на этом свете. Поэтому я взял парик и отнёс в его комнату Зильбермана. Он успел уже скатиться на пол, хотя я уложил его на кровати. Выйдя из комнаты, я не стал больше запирать дверь, потому что понял, что до утра он не проснётся да и вряд ли вспомнит, что происходило накануне…
Как я и предполагал, наутро мы поздоровались так, будто между нами ничего не произошло: он не отводил глаз, когда я в упор смотрел на него, не краснел, в общем, вел себя, как обычно… Скажите, Юлий Львович, я правильно поступил?
— Ты поступил благородно, Махмуд. Единственное, о чем я хотел бы тебя попросить: впредь запирай дверь своей комнаты, когда ложишься спать, а если ему всё-таки удастся проникнуть к тебе, то не бей его. Густав — глубоко больной человек и кулаками его не вылечить…
Надежды Махмуда оправдались. Первые десять тысяч долларов на открытый им банковский счёт в «VIRTUAL REALITY COMPANY Inc.» — на Канарских островах, поступили менее чем через месяц. Дальше — больше. Уже через три месяца Махмуд в своём активе имел более сорока тысяч «баксов» чистоганом, то есть после расчётов за аренду квартиры, за подключение к Интернету и приобретение компьютера.
По совету своего куратора и наставника, Юлия Герцога, Махмуд не держал деньги на счету Канарского банка более чем неделю, а сразу же переводил их в банки сопредельной с Австрией страны — Венгрии. Во-первых, недалеко ездить, а во-вторых, венгерское отделение Интерпола только-только становилось на ноги, отсюда меньше риска быть пойманным за руку при снятии денег со счетов.
Все операции по изъятию излишков денежных средств у любителей интернетовской «клубнички» проводились Махмудом с использованием костариканского паспорта в течение трёх месяцев. По прошествии этого срока он, чтобы сбить вероятных преследователей из Интерпола со следа, сменил сайты, предварительно через Интернет предупредив об этом своих постоянных и потенциальных клиентов. Разумеется, сменил он и квартиру, а деньги теперь поступали на счета триестских банков. Из костариканца Махмуд превратился в грека, и после небольшой заминки — не все пользователи прежних махмудовских сайтов сразу перешли на новые. Скорее всего, это произошло по двум причинам — во-первых, им ещё не надоели прежние «весёлые картинки», а во-вторых, они попросту не захотели тратиться на использование новых сайтов. Правда, вскоре поток поступавших на банковские счета денег вновь достиг прежнего уровня. Но странное дело! Хотя маховик заведенной Махмудом машины набирал всё новые обороты, а актив четверки мушкетёров-авантюристов еженедельно увеличивался не менее чем на десять тысяч «зелёных», Зильберман весьма скептически относился к затее по выкачиванию денег через Интернет, называя всё это «щипачеством», приносящим не доходы, а мелочёвку на карманные расходы. Главный его аргумент состоял в том, что изымаемая из электронной Паутины валюта была совершенно неадекватна тому риску, которому подвергал Махмуд не только себя, но и всю когорту аферистов-единомышленников…
Не удовлетворённый состоянием дел, Густав по секрету сказал Герцогу, что переносит празднование своего дня рождения:
— Вот сорвём куш миллионов в пять-десять, тогда и покутим на славу!
Герцог, воспользовавшись случаем, тут же поинтересовался, как Зильберман собирается разделить деньги, заработанные в ходе трёх операций: реализации паспортов, гражданства, университетских дипломов и водительских прав княжества «SUNLAND»; распродажи звёзд и планет, наконец, полученных во время торговли интернетовскими «весёлыми картинками»?
— Юлий, не торопи события, все заработанные нами деньги будут распределены по справедливости — каждый получит свою долю по степени участия в операции, а также в зависимости от того, сколько он изначально вложил в ту или иную операцию средств, чья была идея, словом, не волнуйся, довольны будут все… Кроме того, подбивать окончательный баланс преждевременно ещё и по другой причине — ни одна из операций не завершена, процесс изъятия денег у населения Западной Европы продолжается! — попытался отшутиться Зильберман, но его риторику прервал Герцог: