— Я не позволю, чтобы рядом с тобой был другой, — категорично заявил Самуил и прижал меня к себе.
— И всё-таки не пойму, что шеф в ней нашёл? У него же девок-моделей пруд пруди. Одна красивее другой. Ноги от ушей, волосы до пояса, глаза, как озера лесные… Картинки. Нет, она, конечно, не страшная, но и не писаная красавица. Так себе, середнячок. Неужели он на ней остановится? Чем она его так цепанула? Обычная баба. Чем нашего шефа можно удивить? Да ничем. Сиськами, письками его не удивишь. Он их столько видел, что нам и не снилось. Что-то на временное увлечение это не похоже. Да и, если честно, сиськи у неё так себе, а он грудастых любит. Ему нравятся дойки отменные, а эта как вобла. Тьфу, смотреть тошно.
— Я вот тоже не пойму, что он к ней прилип? Бегает в палату со своей жрачкой, как колхозница. Кастрюли таскает. Повар у виска крутит. Ржёт, что у него стало меньше обязанностей. У меня такое впечатление, что шеф жрёт из её кастрюль только из жалости.
— А чего её жалеть? Она что, убогая? Подумай, знает ли наш шеф, что такое жалость? Я думаю, нет. Похоже, он в эту деваху реально врезался.
— Да на кой ляд она ему сдалась? Нужно сделать так, чтобы она от него отстала.
— Интересно, каким образом?
— Как всегда, вагон девок привезти, и он про неё быстро забудет. Вот мы ее проблемами ещё не занимались, а если заняться, на неё можно хороший компромат нарыть и шефу предоставить. Мутная она какая-то, реально. С шефом проще общаться, когда у него нет серьёзных привязанностей. Тогда всё более-менее ясно. А эта труженица кухни реально норовит за него замуж выскочить. Ни рожи, ни кожи. Вобла сушёная. Она меня уже конкретно раздражает, а её пирожки сухие поперёк горла стоят.
— И не говори. Что он в ней нашел? Ей, с её пирожками, самое место в сельской больнице рядом с гармонистом деревенским, а не в элитном госпитале. Нужно отвадить ее таскаться сюда со своими помоями!
— Ты прав. И чем быстрее, тем лучше. Видно, баба ушлая и, скорее всего, хитрая. Играет бескорыстно влюблённую дурочку, а сама на его миллионы глаз положила. Сейчас ещё специально залетит, брюхо икрой набьёт и придёт к шефу с требованием жениться или признать отцовство. Одним словом, нужно с ней хорошенько поработать. Если компромат не соберём, соорудим фотомонтаж. Поможем шефу, как думаешь?
— Простите, а кто тут колхозница? — Я вышла из-за колонны и в упор посмотрела на охранника Самуила. — У кого тут сиськи маленькие?
Парень смутился, но тут же нашелся и, как ни в чём не бывало, спросил:
— Наталья, я вас не понимаю. Вы о чём?
— О том, что я слышала ваш разговор! Вы хотите меня подставить, сфабриковать порочащие фотографии.
— Чего-чего? Какие такие фотографии? С вами всё в порядке? Вы не выспались? Вам что-то приснилось?
— Вы меня за дуру держите? Вы только что обо мне говорили!
— Послушайте, у вас случайно не мания величия? Нам больше нечего делать, как вас обсуждать? Вы вообще-то кто такая? Мы на службе, а не на посиделках.
— Разве? А мне показалось, что на посиделках.
— Хватить шутить. Вы опять со своими кастрюльками? — В голосе охранника явно читалась насмешка.
— Не ваше дело.
Я вошла в палату Самуила, дождалась, пока мы остались одни и, достав кастрюли, принялась кормить его свежим супчиком.
— Наташа, ты что такая дерганая?
— Какая?
— Нервная. Тебя кто-то обидел?
— Да как-то день сегодня не задался.
— Что случилось?
— Самуил, даже не знаю, как тебе сказать…
— Говори как есть. Мы же с тобой не чужие друг другу.
— Понимаешь, твой охранник хочет меня убрать. Козни строит.
— Каким образом?
— Я стояла за колонной и слышала разговор. Ему не нравится, что в твоей жизни появилась глубокая привязанность.
— Это не им решать. — Глаза Самуила потемнели от гнева.
— Я тоже так думаю, но, видимо, у них другое мнение. Они считают, что тобой проще управлять, когда у тебя нет привязанностей.
— Бред какой-то. Как мной можно управлять? Я сам кем хочешь управляю.
— Похоже, твоё окружение рассуждает иначе. Меня хотят от тебя убрать. Пытались собрать на меня компромат, но его просто нет. Теперь решили сфабриковать. После больницы хотят привезти тебе вагон девок, чтобы ты напился и забылся. Если не подействует, изготовят фотомонтаж, на котором, по всей вероятности, я буду с другим мужчиной. Они считают, после этого ты дашь мне хорошего пинка. Знаешь, мне так больно и горько всё это слышать…
— Наташа, ты уверена, что тебе не померещилось?
— Самуил, ты рассуждаешь точно как они. Эти люди стараются уверить всех, что я не в себе. Изображают меня сумасшедшей. У меня пока ещё со слухом всё в порядке. Я очень хорошо слышу и соображаю. Я нормальная.
— Вот уж не думал, что моё окружение решает мои личные проблемы.
— Конечно, ты можешь их сейчас вызвать и в лоб спросить, что они имеют против меня? Но, думаю, тебе ничего не ответят и вновь сделают так, будто я не в себе, они ни при чём, и я всё придумала. Самуил, я уже давно приглядываюсь к твоим охранникам. Мне кажется, они обладают гораздо большей властью, чем позволено?
— Ты о чём?
— О том, что они предатели.
— Наташка, ты в своём уме? Павел проверенный человек.
— Ты не злись. Просто подумай над моими словами. Мне кажется, именно он сдал тебя тем, кто стрелял из вертолёта.
— Это исключено, — Самуил рассмеялся.
— Понимаю, в это сложно поверить. Очень сложно. Но ты не отрицай сразу. Уверена, это именно он тебя продал. Откуда люди в вертолёте могли знать, что ты в данный момент на крыше и без охраны? Ты просто последи за ним. Нет, не сам. Найми людей со стороны. Пусть тщательно его проверят. Проверят, не приобрёл ли он или кто-то из его родственников что-то ценное в последнее время.
— Что ты имеешь в виду?
— За предательство хорошо платят, сам знаешь… Может, квартиру купил себе или родственникам.
— Наташа, это уже клиника. Пойми, в моём окружении нет и не может быть непроверенных людей. У меня с этим очень строго.
— Любимый, пойми, я не прошу его уволить, просто прошу его проверить и за ним проследить. Ты мне можешь это пообещать?
— Хорошо, обещаю. Но, если честно, не вижу в этом смысла.
— Ещё скажи, тебе жалко лишние деньги на ветер выкинуть. Ты можешь заплатить, чтобы его проверили?
— Ты сейчас сама подумала, что сказала? При чём тут деньги? Ты же знаешь, это для меня не проблема. Я всегда плачу.
— Извини, просто я что-то разнервничалась. И пожалуйста, не верь снимкам.