– С удовольствием буду к вам так обращаться, но тогда тоже отбросьте «Павлович», иначе я чувствую себя Мафусаилом.
Собеседница засмеялась:
– Вы точно не он, молодой и привлекательный. Согласна, вы Иван, я Ляля. Так в чем дело?
– Вам знакома Светлана Генриховна Донелли? – начал я непростой разговор.
– Да, – удивилась девушка, – мы с ней подруги, Светусик часто общается с моей мамой.
– Можете рассказать, где с ней познакомились? – спросил я.
– Ну… да, – замешкалась Коровина. – Только зачем? Света прекрасный сострадательный человек, она не способна совершить плохой поступок. Почему Донелли привлекла ваше внимание?
Я набрал полную грудь воздуха.
– Неприятно сообщать вам печальную новость… Светлана скончалась.
Ляля уронила на пол чайную ложку.
– Это идиотская шутка, да? Она здоровая, молодая, не может умереть. Видели бы вы, как Света сальто делает, ей до смерти еще сто лет жить.
– Донелли покончила с собой, – уточнил я, не говоря ничего о чипе и о наших с Косовой подозрениях, что Донелли вынудили выпрыгнуть из окна.
– Боже! – ахнула Ляля. – Это неправда! Но…
Она замолчала.
– Вас что-то смущает? – спросил я.
Ляля закрыла лицо ладонями и глухо забормотала:
– Пожалуйста, возьмите мою сумку, там ключи от машины, у меня серая малолитражка, на торпеде лежит плюшевая собачка… я номер забыла… в бардачке спрей… принесите… голова сильно кружится…
Я поспешил выполнить ее просьбу. Ляля пшикнула себе под язык из баллончика и прошептала:
– Если все объяснять, очень длинный разговор получится.
– Я никуда не тороплюсь, – заверил я.
Коровина потерла виски.
– Ужасно! Мы со Светой разговаривали четыре дня назад, она сказала, что не приедет…
Ляля осеклась и ущипнула себя за запястье.
– Нет. Надо излагать события последовательно, иначе вы не разберетесь в сути вопроса. Много лет назад…
Я, не перебивая Лялю, выслушал уже известную мне историю о похищении Ирочки, поведении Лидии Григорьевны, встрече Коровиных с дочерью Генриха в кафе…
– Когда какая-нибудь девушка из тех, кого мама назвала Ирой, из сострадания ехала к нам домой, пила с мамочкой чай, делала вид, что она украденная Ирочка, Лидия Григорьевна была счастлива, – вздыхала Ляля, – а я старательно ей подыгрывала, устраивали семейные вечера, раскладывали лото. Но в процессе партии у мамы менялось выражение лица…
Коровина замолчала.
– Лидия Григорьевна понимала, что ошиблась? – предположил я.
– Верно, – грустно подтвердила Ляля, – мама переставала улыбаться, а в районе десяти вечера говорила: «Устала я, хочу лечь» и уходила в спальню. Папа был очень щедрый человек, поэтому тем, кто проявил милосердие к мамуле, он давал крупную сумму денег. Некоторые отказывались от мзды, даже обижались: «Мне жаль Лидию Григорьевну, уберите купюры». С такими папуля беседовал, а потом всегда оказывал им содействие в разных делах. Одну пристроил на хорошую работу, другую в вуз. Утром мама мне говорила:
– Обозналась я вчера. Глаза сказали: «Лида, вот она, Ирочка». А после ужина сердце заговорило: «Лида, в доме посторонний человек, обманщица, которая прикидывается Ирочкой, но вовсе ею не является». Ничего, Ира жива, мы точно встретимся.
Но со Светой все было иначе.
Коровина умолкла, взяла со стола бумажную салфетку, осторожно промокнула глаза и продолжила рассказ.
Вначале вечер тек как обычно: чай, пироги, конфеты, лото, телевизор. Когда закончилась программа «Время», Ляля стала осторожно посматривать на мать, ожидая, что та вот-вот скуксится и убежит в спальню. Но пьеса пошла по-иному сценарию. Лидия Григорьевна была весела, постоянно шутила. Игра продолжалась до одиннадцати, пока Ираклий не сказал жене:
– Лидуся, Свете, наверное, надо домой.
– Она уже дома, – возразила супруга, – но ты прав, Ирочка пару раз зевнула, она спать хочет. Пошли, доченька, я тебя уложу.
После этих слов в гостиной стало тихо, затем Светлана вскочила:
– Спасибо, мамочка! Я устала.
– Твоя комната осталась такой, какой была, – оживленно пояснила Лидия, – и кроватка, и шкафчик, и ковер, и занавески. Скорей, скорей, детская тебя ждет!
Хозяйка схватила гостью за руку и потащила по коридору.
Ляля не верила ни своим ушам, ни глазам. Детская пропавшего младенца являлась святилищем, куда мать не допускала посторонних. Домработнице строго-настрого запрещалось даже касаться двери спаленки, там убирала сама Лидия Григорьевна. И вдруг! Предложила Светлане лечь там спать?!
Ираклий попытался остановить порыв супруги:
– Дорогая, Ирочка выросла, она не поместится в колыбельке.
– Пустяки, – махнула рукой Лидия Григорьевна, – диванчик для няни большой, а завтра купим новую кровать.
Светлана покорно приняла душ и легла на софу. «Мама» спела ей колыбельную и ушла. Через полчаса в детской появились Ляля с Ираклием и стали благодарить Донелли. Коровин протянул ассистентке фокусника пачку купюр, но Света отказалась ее принять и уехала домой. Ляля думала, что утром мама забудет о Светлане, ан нет! Лидия Григорьевна, не встающая раньше десяти, вскочила в шесть, бросилась в детскую и отчаянно закричала:
– Ирочку снова похитили!
Ляля начала утешать ее:
– Мамочка, она уехала на работу, вернется вечером.
– Значит, я никуда не пойду, – решительно заявила Лидия и просидела дома до вечера, пока не появилась Света, которой позвонил Ираклий.
– Доченька, не бросай меня, – зарыдала Лидия.
– Конечно нет, – заверила Света, и все опять сели играть в лото.
Через некоторое время у Коровиных и Светланы установился определенный график жизни. Лидия Григорьевна успокоилась, поняла, что Ирочка никуда не денется, стала по-прежнему ходить в фитнес-клуб и на занятия рисованием. Света приезжала два раза в неделю, в среду появлялась утром, а в четверг поздним вечером. В первый день Лидия ходила со Светой по магазинам, покупая вновь обретенной дочке все, что хотела, а по четвергам они сидели в гостиной, смотрели кино, играли в лото, скрэббл, разные настольные игры, потом Света делала вид, что укладывается спать, мать пела ей песенку и сама отправлялась на боковую. Утром Лидии сообщали, что Света уехала на работу.
– Почему Ира не может жить с нами? – расстраивалась Лидия.
– Дорогая, она взрослая, у девочки должна быть своя жизнь, – объяснял Ираклий.
Светлана не брала у Коровина ни копейки, а все купленные ей вещи оставляла в детской. Ираклию удалось уговорить ее принять лишь одну, правда очень дорогую, сумку. И случилось это потому, что Света предупредила: