– Здесь человек из Скотленд-Ярда, – сообщил Александр. – Вы думаете, он сядет за стол вместе с нами?
– Это зависит от того, как распорядится твоя тетя.
– Я думаю, тетя Эмма не возражала бы… Она очень гостеприимная. Но, полагаю, дяде Гарольду это не понравилось бы. Он очень расстроился из-за убийства.
Александр вышел с подносом, бросив через плечо еще одну порцию сведений:
– Мистер Уимборн сейчас в библиотеке вместе с человеком из Скотленд-Ярда. Но он не останется на ланч. Он сказал, что ему нужно вернуться в Лондон… Пойдем, Стоддерс… О, он уже пошел звонить в гонг.
В этот момент загремел гонг. Стоддарт-Уэст был художником. Он вложил в свое занятие все силы, и любые дальнейшие разговоры стали невозможными.
Брайан внес мясо. Люси следовала за ним с овощами, потом вернулась на кухню за двумя соусниками, до краев наполненными подливкой.
Мистер Уимборн стоял в холле и натягивал перчатки, когда Эмма быстро спустилась по лестнице.
– Вы уверены, что не останетесь на ланч, мистер Уимборн? Все уже готово.
– Нет. У меня важная встреча в Лондоне. В поезде есть вагон-ресторан.
– С вашей стороны было очень любезно приехать, – с благодарностью сказала Эмма.
Из библиотеки появились двое полицейских.
Мистер Уимборн взял руку Эммы в свою руку.
– Не о чем беспокоиться, моя дорогая, – сказал он. – Это детектив-инспектор Крэддок из Нового Скотленд-Ярда, который приехал, чтобы возглавить расследование. Он вернется в два пятнадцать и расспросит вас о некоторых фактах, которые могут помочь ему в расследовании. Но, как я сказал, вам не о чем беспокоиться. – Он посмотрел на Крэддока.
– Могу я передать мисс Крэкенторп то, что вы мне рассказали?
– Разумеется, сэр.
– Инспектор Крэддок только что рассказал мне, что это почти наверняка не местное преступление. Считают, что убитая женщина приехала из Лондона и была, вероятно, иностранкой.
– Иностранка? – резко спросила Эмма Крэкенторп. – Она была француженкой?
Мистер Уимборн явно намеревался успокоить ее своим заявлением. Он казался слегка ошарашенным. Взгляд Дермота Крэддока быстро метнулся с его лица на лицо Эммы.
Интересно, подумал он, почему она пришла к поспешному выводу, что убитая женщина была француженкой, и почему эта мысль так ее встревожила?
Единственными, кто воздал должное отличному ланчу Люси, были два мальчика и Седрик Крэкенторп, на которого, казалось, совершенно не повлияли обстоятельства, заставившие его вернуться в Англию. По-видимому, он относился ко всему этому как к удачной шутке мрачного характера.
Это отношение, как отметила Люси, было очень неприятно его брату Гарольду. Тот воспринял убийство как персональное оскорбление семьи Крэкенторп, и он был в такой ярости, что почти ничего не ел. Эмма выглядела обеспокоенной и несчастной и тоже ела очень мало. Альфред казался погруженным в собственные мысли и почти не разговаривал. Он был довольно красивым мужчиной со смуглым лицом и слишком близко посаженными глазами.
После ланча полицейские вернулись и вежливо спросили, нельзя ли им побеседовать с мистером Седриком Крэкенторпом. Инспектор Крэддок держался очень дружелюбно и приветливо.
– Садитесь, мистер Крэкенторп. Как я понимаю, вы только что приехали с Балеарских островов? Вы там живете?
– Живу уже шесть лет. На Ибице. Мне она подходит больше, чем эта унылая страна.
– Вам достается гораздо больше солнечного света, чем нам, полагаю, – добродушно сказал инспектор Крэддок. – Насколько я понимаю, вы не так давно приезжали домой – на Рождество, если говорить точно. Что вызвало необходимость приехать сюда опять так скоро?
Седрик ухмыльнулся.
– Получил телеграмму от Эммы, моей сестры. У нас здесь никогда раньше не случалось убийство. Не хотел ничего пропустить – поэтому и приехал.
– Вас интересует криминология?
– О, не нужно выражать это в таких заумных терминах! Просто я имею интерес к убийствам – детективные романы в жанре «кто преступник», и все такое… А раз уж одно из них произошло прямо у порога нашего дома… Такая удача выпадает раз в жизни. Кроме того, я подумал, что старушке Эм может понадобиться помощь, чтобы справиться со стариком, полицией и всем остальным.
– Понимаю. Это позволяет вам проявить свои благородные инстинкты, а также семейные чувства. Я не сомневаюсь, что ваша сестра будет вам очень благодарна, – несмотря на то что два ее других брата также приехали помочь ей.
– Но не для того, чтобы развеселить и утешить, – сообщил ему Седрик. – Гарольд ужасно расстроен. Не подобает магнату из Сити быть замешанным в убийство женщины сомнительной репутации.
Брови Крэддока слегка приподнялись.
– Она была женщиной сомнительной репутации?
– Ну, об этом вам лучше судить. Исходя из фактов, мне это кажется вероятным.
– Я подумал, что вы сможете догадаться, кто она такая.
– Бросьте, инспектор, вы уже знаете – или ваши коллеги вам скажут, – что я не смог ее опознать.
– Я сказал «догадаться», мистер Крэкенторп. Возможно, вы никогда прежде не видели эту женщину, но, может быть, вы сможете высказать догадку о том, кто она или кем могла бы быть.
Седрик покачал головой.
– Вы идете по ложному следу. Я совершенно себе этого не представляю. Вы предполагаете, что она могла прийти в «длинный амбар» на встречу с одним из нас? Но никто из нас не живет здесь. Единственными людьми, проживающими в доме, были женщина и старик. Вы же не думаете, что она пришла сюда на свидание с моим почтенным папашей?
– Мы предполагаем – и инспектор Бэкон со мною согласен, – что эта женщина могла когда-то иметь какое-то отношение к данному дому. Это могло быть много лет назад. Вспомните о прошлом, мистер Крэкенторп.
Седрик подумал пару минут, потом покачал головой.
– У нас иногда работали иностранки по найму, как и у многих, но я не могу вспомнить никого подходящего. Лучше спросите у других – они знают больше меня.
– Разумеется, мы так и сделаем.
Крэддок откинулся на спинку кресла и продолжил:
– Как вы слышали на дознании, полицейские медики не сумели точно установить время смерти. Больше двух недель тому назад и меньше четырех… это получается где-то в период Рождества. А вы сказали мне, что приезжали домой на Рождество. Когда вы приехали в Англию и когда уехали?
Седрик подумал.
– Дайте вспомнить… Я прилетел в Англию и добрался сюда в субботу перед Рождеством, это было двадцать первого.
– Вы прилетели прямо с Майорки?