Мисс Блэклок поспешно ответила:
– Ты для меня величайшая радость, Дора. Тем более что в таком маленьком местечке, как Чиппинг-Клеорн, невозможно хранить тайны.
– Что верно, то верно, – подтвердила мисс Марпл. – Слухи распространяются самыми невероятными способами. Конечно, прежде всего от прислуги, хотя сомневаюсь, чтобы это был единственный источник сплетен, ведь в наши дни слуг очень мало. Правда, люди нанимают домработниц, и в каком-то смысле это еще хуже, ведь приходящие домработницы могут за день обойти полпоселка и разнести уйму сплетен.
– Вот оно что! – вдруг вскричала миссис Хармон. – Я поняла! Ну, конечно, раз та дверь тоже открывается, значит, кто-то мог пробраться в темноте в гостиную и устроить налет… только никто этого, естественно, не сделал, потому что налетчик был из «Ройал Спа», так? Опять ничего не понятно, – снова сникла она.
– Стало быть, это случилось здесь? – спросила мисс Марпл и добавила извиняющимся тоном: – Наверное, вы считаете меня чересчур любопытной, мисс Блэклок, но, право, это потрясающая история! Сенсация как в газетах, а произошло со знакомыми!.. Мне так не терпится услышать ваш рассказ и представить себе, как все было… надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду…
Тут же последовал пространный и сбивчивый рассказ Банч и мисс Баннер, изредка прерывавшийся уточнениями мисс Блэклок.
На середине повествования вошел Патрик. Он с удовольствием поддержал компанию и даже исполнил роль Руди Шерца.
– А тетя Летти стояла тут… в углу, у прохода под аркой. Станьте там, тетя Летти.
Мисс Блэклок послушно выполнила распоряжение племянника, после чего мисс Марпл продемонстрировали следы от пуль.
– Потрясающе! Прямо-таки божественное спасение! – изумилась старушка.
– В тот момент я как раз собиралась предложить гостям сигареты. – Мисс Блэклок указала кивком на большую серебряную сигаретницу, лежавшую на столе.
– Люди так неосторожно курят! – нахмурилась мисс Баннер. – Теперь никто не ценит хорошую мебель, не то что в старые времена. Вы только посмотрите на эту жуткую подпалину! Кому сказать – положили сигарету прямо на стол! Позор!
Мисс Блэклок вздохнула:
– Боюсь, мы слишком много заботимся о вещах.
Мисс Баннер любила вещи Летиции так страстно, будто они были ее собственными. Миссис Хармон считала это очаровательным, ведь при этом у Банни не было ни тени зависти.
– Миленький столик! – вежливо похвалила мисс Марпл. – А какая прелестная на нем лампа!
И опять мисс Баннер восприняла похвалу так, словно это она, а не мисс Блэклок, была владелицей лампы.
– Правда, восхитительно? Дрезденский фарфор. У нас таких две. Вторая, кажется, в кладовке.
– Ты все в доме знаешь, Дора… или думаешь, что знаешь, – добродушно улыбнулась мисс Блэклок. – Ты заботишься о моих вещах больше, чем я сама.
Мисс Баннер зарделась.
– Да, я люблю красивые вещи, – сказала она вызывающе, но с оттенком грусти.
– У меня, – заметила мисс Марпл, – немного вещей, но они мне тоже очень дороги. С ними связано столько воспоминаний! И с фотографиями, кстати говоря, тоже. Сейчас люди мало фотографируются. А я коллекционирую снимки моих племянников и племянниц с тех самых пор, когда они еще лежали в пеленках. Так забавно наблюдать, как ребятишки взрослеют!
– У вас есть и моя жуткая карточка, мне там три года, – напомнила Банч. – Я стою рядом с фокстерьером, такая косоглазая.
– Наверно, у тетушки Летти куча ваших фотографий, – сказала мисс Марпл, поворачиваясь к Патрику.
– О, мы всего лишь дальние родственники, – промямлил юноша.
– По-моему, Элеонора когда-то присылала мне одну твою детскую фотографию, Пат, – сказала мисс Блэклок. – Но боюсь, она не сохранилась. Я даже не помнила, сколько у твоей мамы детей и как их зовут, пока она не написала, что вы приедете.
– Еще одна примета времени, – закивала мисс Марпл. – Сейчас люди часто даже незнакомы со своими более молодыми родственниками. В старые добрые времена, когда так чтились семейные связи, это было невозможно себе представить!
– В последний раз я видела мать Пата и Джулии на свадьбе тридцать лет назад, – сказала мисс Блэклок. – Она была очаровательной девушкой.
– И поэтому у нее такие очаровательные детки! – ухмыльнулся Патрик.
– У вас такой красивый старинный альбом, – вставила Джулия. – Помните, тетя Летти, мы его смотрели на днях. Какие там шляпки!
– Да, мы тогда были модницами! – вздохнула мисс Блэклок.
– Не горюйте, тетя Летти, – сказал Патрик. – Когда лет тридцать спустя Джулия наткнется на свою юношескую фотографию, вряд ли она будет выглядеть как свежая роза.
– Вы нарочно это делали? – спросила Банч у мисс Марпл по пути домой. – Нарочно завели разговор про фотографии?
– Да, моя милая. И, как видишь, выяснились прелюбопытные вещи: Блэклок не знает в лицо ни одного из своих племянников. Думаю, инспектора Краддока это заинтересует.
Эдмунд Светтенхэм осторожно присел на садовую тачку.
– Доброе утро, Филиппа!
– Здравствуйте!
– Вы очень заняты?
– Умеренно.
– А что вы делаете?
– А вы не видите?
– Нет. Я не садовник. По-моему, вы просто играете с землей.
– Я сажаю салат.
– Вот как? Сажаете, значит…
– Вы что-то хотели? – холодно спросила Филиппа.
– О да. Я хотел вас увидеть.
Филиппа метнула на него взгляд исподлобья.
– Не надо сюда приходить. Миссис Лукас это не понравится.
– Она не разрешает вам иметь поклонников?
– Не говорите глупостей.
– А что? Поклонник… Прекрасное слово! Великолепно передает мое отношение к вам. Я вас уважаю… держусь на почтительном расстоянии… но не отступаю.
– Пожалуйста, Эдмунд, уходите. Вам незачем сюда приходить.
– А вот и неправда! – торжествуюше провозгласил Эдмунд. – Вовсе даже есть зачем! Миссис Лукас позвонила сегодня моей матушке по телефону и сказала, что у нее полно кабачков.
– Целая пропасть.
– А потом она спросила, не хотим ли мы поменять горшочек меда на кабачки.
– Но это неравный обмен! Сейчас кабачки – бросовый товар, их везде хоть отбавляй.
– Конечно! Поэтому миссис Лукас и позвонила. В прошлый раз, если мне не изменяет память, она предложила обменять сливки – представляете, сливки! – на зеленый салат. В разгар сезона! Салат тогда шел по шиллингу за пучок.