— Долой засилье западных мотивов, — подтвердил я, откладывая автомат и вскрывая ножом банку с сайрой. — Русче надо быть. Русее… По-русски петь, короче.
— Но как проняло, согласись. — Гост стянул дыхательную маску, растер ладонями красные полосы на скулах. — Интересно, кого капитан Зеленый назначит на собаку?
— На какую собаку? Колдовские чары разум повредили? — спросил я, отгибая вспоротый кругляш жести.
— «Собачья вахта» или просто «собака», — пояснил Гост. — С полуночи до четырех утра. Кажется, на флоте ее обычно стоит второй штурман.
— С собакой?
Сзади гыгыкнул Зеленый.
— Ага, со слепой. В обнимку, — сказал он. — Эту вахту сложнее всего стоять из-за сонливости. Кстати, Минор…
— Стоп-стоп, — тут же перебил я, — На ставку второго штурмана не подписывался.
— Не об этом речь… — Зеленый понизил голос. — Как думаешь, не опасно оставлять Лёвку на часах одного?
Я пожал плечами и сунул кусок рыбы в рот.
— Ешли пацан хотел кому-то из наш навредить, у него было много шансов. Раз не вошпользовался, значит, цели такой нет. Но ухо надо держать воштро. Я с ним поштою, подштрахую.
— Стало быть — «собака» ваша, — решил Зеленый.
Пока я разжевывал кусок, чтобы внятно ответить, он свинтил на корму. Прохиндей.
— Изверг! — крикнул я вслед, когда сумел-таки проглотить рыбу. — Притворялся унылым параноиком, а сам — хитрый жучара.
— Приказы капитана не обсуждаются, — прилетело из полумрака. — Дорубаешь и на боковую. Без четверти двенадцать растолкаю.
Перед тем как отойти ко сну, я сбросил балласт из мочевого пузыря прямо в речку. Веером, с кормы. Зеленый неодобрительно покачал головой, но замечания не сделал. Правильно: перед сном меня понукать опасно — могу и по шее дать.
Дрой уболтал замахнуть с ним по полста крепенькой, которую засранец ухитрился протащить на борт вопреки запрету капитана. Мы по очереди приложились к холодному горлышку фляжки, крякнули и довольно засопели от жжения в пищеводе. Похорошело. Я решил не ютиться в тесной каюте. Расстелил пенку перед рубкой и бросил под голову полено, свернулся калачиком, устроил возле себя «калаш», перевел ПДА в ждущий режим. Не идеал комфорта, конечно, но случалось и хуже. Помнится, однажды пришлось заснуть в канавке под дождем — без химзы и надежды на то, что вообще проснусь: в десятке метров торчал железный купол миротворческого дзота, на который меня выгнала целая шайка кровососов. Оборзевших мутантов пулеметчик расстрелял, а меня в суматохе не заметил. Так и пришлось полночи провести под ливнем, боясь нос высунуть под луч прожектора. Но спать хотелось зверски, поэтому я ухитрился даже в таких условиях задремать. К утру дождался смены караула и свалил, стуча зубами на всю округу. Две недели мучался бронхитом и соплями, отпаивался горячительным в «№92» и, бравируя, чуть было не усугубил до пневмонии. Ну и пусть, зато живехонек остался.
Рядом уселся Дрой, приложился к пойлу еще разок и смачно захрустел галетой. Видно было, что его вот-вот пропрет на задушевный разговор.
Из темноты донеслось кваканье. И так оно органично вплелось в сонное бормотание двигателя, что в пору было думать, будто на берегу притаилась не безмозглая жаба, а вполне разумная тварь с великолепным музыкальным слухом и чувством ритма. Впрочем, кто ж его знает — может, так оно и есть. В Зоне и не такое случается.
— Сейчас бы яишенки, — вздохнул Дрой. — С лучком, с колбаской, с перчиком душистым.
Ну, что я говорил? Началось.
Самой правильной стратегией теперь было не поддерживать беседу, и мне пришлось демонстративно перевернуться на другой бок. От неловкого движения заныла старая рана в плече, но я поправил руку, и сразу отпустило.
— Не дрейфь, про встряску человеческих мозгов больше гундосить не стану, — успокоил Дрой. — Мне совет нужен.
— Будь здоров, не кашляй.
— Минор, я серьезно…
— Спокойной ночи.
— Ты бизнесом занимался до того, как в Зону уйти, я знаю. Можешь порекомендовать… ну-у, с какими партнерами, типа, лучше замутить?
Я медленно перевернулся обратно, поглядел на его веснушчатую рожу. Вроде не смеется. Он что, серьезно? Этому наглому фонящему телу не дают покоя сомнительные лавры Фоллена и Сидоровича?
Губы мои невольно разъехались в улыбке. Дрой махом набычился.
— Еще раз так ощеришься — в рыло дам. — Он отвернул крышку, но, подумав, завернул обратно и сунул фляжку в чехол. — Так можно с тобой поговорить или нет?
Я потянулся, сел на пенке. Решил про себя: пять минут и только потому, что смешно.
— У титана мысли появился бизнес-план? Ладно. Выкладывай коротко.
— Понятия не имею, какие именно дела ты ворочал, но знаю, что в России…
— И?
— Можешь дать координаты людей в Москве, которых могли бы заинтересовать аномальные цацки? — напрямки рубанул он. — У тебя ведь наверняка остались связи.
— Не понял. А зачем тебе прямой канал, сбыта? Через торговцев — в разы проще. И причем здесь вообще Москва? Туда везти через таможню… Даже не знаю… — Я внимательно поглядел па Дроя. — У тебя настолько кругом хабар?
— Порядочно всякого накопил, — уклончиво ответил тот. — Только я не собираюсь никаких каналов налаживать, ни прямых, ни кривых. Я сам поеду.
Некоторое время я молчал, не зная, как реагировать на реплику. Совсем этого дурня на старости лет умом повело, что ли? Ну и ну.
— У тебя в трубе вместе с бровями мозги сгорели?
— Нет. Я собираюсь вывезти барахло и… — Дрой осекся. Он с силой провел ладонями по лицу, словно хотел стянуть накопленную за годы пленку усталости и сетку морщинок. Потом прямо посмотрел на меня и выпалил: — Не хочу сюда возвращаться. Всё.
За бортом плескалась река, в пролеске на правом берегу потрескивал сук под чьими-то лапами или ботинками, сзади ворковал мотор, и о чем-то тихонько разговаривали Зеленый с Гостом.
Сгорбившись, сидел на носу Лёвка. На его спине подрагивала тень. Я машинально провел взглядом до источника света, но не заметил ничего, что могло бы перекрывать луч. Наверное, на стекло фонаря какая-то гадость налипла.
Внутри меня клекотал язычок из невнятной обиды и растерянности. Стало противно, зябко. Когда уходят лучшие, значит, что-то меняется в худшую сторону.
— Осточертела гиблая земля? — Я хмыкнул. Усмешка прозвучала зло. — Решил Зону обмануть? Не выйдет. Даже если найдешь сотню деловых контактов и тысячу надежных партнеров, прогоришь. Поздно очухался. Ты давно болен, и не дело не в радах с рентгенами. Дело в привычках: все те, что приобретены здесь, там — вредные. Я намедни провел за Периметром полдня, и меня стало ломать от ясного солнышка и пухлых мальчиков в маршрутках. Лысину напекло и скрутило всего. А ты-то куда собрался? По воронам и собакам ему скучно стрелять, видите ли. По людям — интересней. Бизнесмен нашелся… Убийца ты. И не жилец за этим, — я махнул рукой в темноту, — забором.