Повезло. Энергии пуль хватило, чтобы сбросить воющего ỳгольника с перевалочного пандуса.
Взрыв раздался сразу же, как только тело скользнуло вниз. Скорее всего издыхающее существо не успело даже упасть в грязь — механизм гранаты сработал, и сотня осколков превратила черную тушу в месиво. По железному полу снизу лязгнул металлический град, но, к счастью, пробить листы и добраться до нас смертоносные брызги не смогли. Ошметки плоти взмыли над пандусом и обрушились на нас склизким дождем.
В ушах звенело. Рука продолжала сжимать «Узи», в котором боезапаса осталось совсем чуть-чуть: хорошо, если патронов пять. В глазах двоилось — окончательно прийти в себя от словленного в торец пинка пока не удавалось.
— Ты не бросил меня. — Фразу я скорее прочитал по Лёвкиным губам, чем услышал. — Почему?
Я поморгал, фокусируясь, и перевел предохранительную скобку на стрельбу одиночными.
— Если не врешь, то шняга, которая вот-вот полезет из шахты, изувечит всех, кто в нее сунется. Укрыться от выброса поблизости негде. Так что придется лезть в клоаку, которую лучше тебя никто не знает. По-моему, очевидно, что без тебя я сдохну.
— Это единственная причина?
Лёвка ждал моего ответа с таким серьезным видом, словно от сказанных слов зависела его вера в человечество как вид. Смешной, ей-богу. Я не выдержал и улыбнулся, чувствуя, как по губе опять потекла горячая струйка крови.
— Выдыхай уже, бобер, — сказал я. — Если тебе и впрямь интересно, то эта причина основная, но не единственная. Доволен?
— Вполне, — ответил Лёвка.
Я подошел к краю пандуса и, стараясь не поскользнуться на разлапистых потрохах ỳгольника, глянул вниз. Да уж, сработавшая в упор «лимонка» — зрелище неаппетитное. Звон в ушах помаленьку стихал.
— Ефрейтор Валеев, — произнес за спиной Лёвка. — Гнусный тип.
— Узнал сослуживца?
— Да. Он и при жизни был порядочной сволочью, а после того, как почернел, и вовсе скурвился.
— Значит, поделом окурку лужа. — Я развернулся. — Гранату в трусы — это банально, но в то же время как-то даже… изящно. Ты молодец, Коломин.
— Громковато получилось.
— Ага, повоевали мы волшебно. Сейчас дружки этой черной размазни подтянутся.
— Думаю, они нашли, чем заняться с «пылевиками». К тому же с минуты на минуту разразится выброс, поэтому наверняка сейчас выжившие солдаты ринутся к шахте.
— И нам пора.
Лёвка кивнул и побежал по пандусу к дальнему краю, где за раскуроченной цистерной виднелся пустырь. Стремительности и грации движениям теперь ощутимо не хватало: видно, знатно потрепал его алчный ỳгольник. Смех смехом, а ТТХ моего напарника явно ухудшились после жестокой схватки.
Пока мы бряцали по металлическим плитам, небо еще раз разродилось светошумовой феерией. Скоро, совсем скоро захлестнет Зону волна аномальной энергии, которая, как теперь известно, берет начало не только на поверхности, в районе Саркофага, но и в недрах Земли. Что за хреновина там, в глубине, источает таинственный черный туман — оставалось только гадать.
Шахта встретила нас стеной аномалий и шквальным ветром, сбивающим с ног. Вокруг разрытого, что твоя могила, входа серело кольцо из погибших растений. Ровное, словно какой-то сумасшедший чертежник обозначил гигантским циркулем область, где живое стало мертвым. Скорчившиеся ветки кустов, кривая сосенка без намека на хвою, свинцово-пепельные стебли бурьяна. И вовсе не ушедшая зима была виновником этого геометрического кладбища — ведь за пределами незримой границы из-под жухлой листвы пробивалась молодая травка. А внутри кольца — ничего.
Аномальная субстанция, которую Лёвка называл черным туманом, — вот что послужило причиной возникновения плеши.
Вдруг я понял, почему меня терзает чувство пережитого ранее. Я уже видел такие сизые, монохромные цвета на улице Миражей, когда попал под морок. Когда не смог спасти Светлячка, свою несуществующую дочь. Не уберег ее от всепоглощающей, щемящей стужи… Я встряхнулся.
Жутко, конечно, но рефлексии мешали сосредоточиться, а предаваться жалостью к каждой травинке у меня ни времени, ни желания не было. Нужно живей соображать, как пройти сквозь целый каскад «электр», «воронок» и «жарок» — чудовищное переплетение аномалий разной природы преграждало путь. Эх, вот бы сейчас «компас» — артефакт, с помощью которого мы с Латой сумели найти проход среди сонма ловушек возле ЧАЭС… Отставить. Думать в сослагательном наклонении вредно.
Я остановился рядом с Лёвкой и, щурясь от ветра, глянул в дрожащее марево.
— Дело табак. Чтобы в этой каше найти лазейку, придется час возиться.
— Считанные минуты остались. Может, разрядим какую-нибудь аномалию и проскочим?
— Да они ж тут в два ряда. И вперемешку. Не сумеем просчитать оптимальную траекторию так быстро. И ветер проклятый мешает…
Я осекся. В поле периферийного зрения попали движущиеся объекты. Резко развернувшись, я понял, что не ошибся: со стороны болотистой низины, где валялись сегменты труб, приближались три фигурки в обрывках маскировочных камуфляжей. Лёвка тоже заметил бредущих по пояс в грязи солдат.
— Неужто перебили черномордых? — удивился я.
— Не думаю. — Парень помассировал шею. — Мне кажется, у одного из ỳгольников есть «жемчуг», и они уходят группой: мощности одного артефакта, наверное, хватает, чтобы экранировать несколько измененных организмов за пределами Зоны. Правда, сложно сказать, что случится, когда они попадут под выброс.
— А вояки?
— А вояки под горячую руку попались. Четверых мимоходом порвали, а трое вон, сам видишь, ковыляют.
— Но тот черномордый, что напал на нас… Почему он от группы отбился и решил в одиночку поохотиться?
— Ефрейтор-то? Да этого мудака скорее всего просто выгнали. Вот он и решил из меня «жемчуг» достать, чтоб тоже за Периметр слинять.
— Что ж, логично. — Фигурки «пылевиков» скрылись за нагромождением труб, и я глянул на ПДА. Три яркие точки двигались не шибко быстро, но без задержек. Приближались. — Ладно, давай проход искать, пока солдафоны палить не начали. Потрепать-то бойцов потрепали, но в шахту попасть им по-любому надо, как и нам. А чует мое сердце, что места там может на всех не хватить.
Лёвка тряхнул почерневшей рукой.
Я еще в пятиэтажке обратил внимание, что жар на измененные участки кожи действует не ахти как.
— Есть идеи?
— Видишь, вон там, возле деревца?
— «Электра» и «жарка», в два слоя. — Я рефлекторно поежился, глядя на аномалии. — Что задумал?
— «Электру» мы разрядим чем-нибудь увесистым, а «жарку» я попробую проскочить. Если повезет, то на секунду-другую образуется коридор, и у тебя тоже будет шанс.
— Безумие…