Следующие шесть лет, мучительно размышляя над этими невеселыми выводами, я все ждал и ждал подвоха от своего уже ставшего генералом начальника, изучая и осваивая окружающую заграничную действительность. И, так и не дождавшись, решился обнародовать свой Проект. В виде диссертации. Я понял, что только задание, спецоперация, тема, которая потрясет моих боссов, хотя бы одного и даст мне шансы стать презервативом, который собираются выбросить. Но поскольку презерватив знает, что его обязательно выбросят, то он, то есть я, Стрелок, был намерен побороться за свою жизнь!
Я понял, что это шанс, реальный шанс, имитируя выполнение приказа генерала, уйти из под контроля конторы! Они, скорее всего, не захотят, чтобы меня не светить, позволять мне выходить на связь! Прекрасно! Я надеялся спрятаться так, что если они меня не найдут, то это будут их проблемы. Но пока, до начала осуществления Проекта, я боялся как-либо демонстрировать, что я мог бы уйти из под контроля. Ибо знал, что все, кто пытается это сделать, обречены на смерть! Поэтому я сам спровоцировал приказ, позволяющий попытаться скрыться от них всех. О, Боже, как они мне все надоели!
Наши дни, Париж
Стрелок
Но они меня все-таки нашли! Через двенадцать лет! Я не верю в случайности! Выходит, либо я — плохой разведчик, либо они очень сильная организация.
…Сергей подошел ко мне на выходе из билетных касс Парижской оперы, и, как ни в чем не бывало на хорошем английском с легким французским акцентом спросил, не нужен ли мне лишний билет, последний на сегодняшний вечер, который он, не подумав, только что купил?
— Я перепутал время отъезда, — пояснил он.
Я кивнул. Почти механически.
Он достал билетик и, передавая его, как бы невзначай вполголоса обронил на английском дно слово «Project» (Проект). Затем он радостно засмеялся, принимая от меня деньги за билет, произнес:
— Я вспомнил, что приеду в Париж ровно через месяц, и смогу прийти в то же самое время в эту же кассу. Надеюсь, я сумею купить билет на спектакль. Если мне повезет.
Он ушел, не дожидаясь моего ответа, и не оборачиваясь. Довольный. Радостный. А слово «Проект» осталось гвоздем сидеть в моей голове.
— Мне явно назначили встречу, — подумал я, — Меня поставили в известность, чтобы через месяц я имел возможность не разыскивая их, просто прийти к кассам оперы и сдаться со всеми потрохами на милость победителей. Вернее, на милость хозяев. Я был уверен, что я в их последующую комбинацию не вписываюсь. Я же в Париже второй день. И не был здесь почти два года. Значит, меня пасут довольно давно и старательно. И тогда они знают, что я почти пятикратно умножил и превратил за двенадцать лет в успешном автономном плавании выделенную его папой стартовую сумму уже в 98 миллионов. Причем, это только сегодняшние банковские активы Фонда, который мне до сих пор удается контролировать! Пока удается! Похоже, я намолотил сумму, которая сделает-таки меня презервативом!!! Хозяева денег пришли за ними и моей жизнью…
Что ж, посмотрим.
Наше время, в Латинской Америке
Стрелок
— Я пришел, чтобы сообщить Вам, Диего, что я скоро планирую изъять свои деньги из Фонда имени Вашего отца и прекратить на этом наше взаимовыгодное сотрудничество. Это будет примерно 90 процентов активов Фонда. А именно 90 миллионов американских долларов, которые Вы перечислите в указанном мной направлении. Разумеется, я помню наши договоренности, достигнутые еще при жизни Вашего отца, не совершать финансовых операций, разорительных для нашего Фонда. Поэтому сразу же после того, как я получу от Вас запрашиваемую сумму, Вы получите от нескольких благодарных бывших стипендиатов Фонда около пятидесяти миллионов долларов спонсорских денег. Это и будет мое последняя благодарность Вам за все, что Вы сделали и, надеюсь, сделаете и в этот раз. Я полагаю, что те двенадцать лет, что я сотрудничаю с Фондом имени Вашего отца, а Вы возглавляете его, доказали, что я всегда выполняю свои обещания.
— Да. Но речь идет на этот раз об очень значительной сумме, которой мы лишимся в обмен на всего лишь обещания.
— Не на обещания. А на гарантию дать Вам очень значительную сумму именно в обмен на вашу добросовестность. На этом мы расстанемся.
— Словесную гарантию. А почему бы Вам, Хулио, не начать с перечисления нам этих пятидесяти миллионов?
— Во-первых, я не хотел бы вести пререкания, подобные сегодняшним. А во-вторых, до сих пор именно под мои словесные гарантии Фонд не раз производил вполне сопоставимые по размерам финансовые операции. И Вас это не смущало.
— Да, но Вы, никогда не просили отдать почти все.
— Но я никогда прежде и не обещал перестать Вас доить. Но вот наступило такое время. Капиталам пора разделиться и дальше Вы поплывете сами. Машина запущена и работает. Или Вы хотите поторговаться?
— Возможно, Хулио. Я Вас понимаю. Но у меня еще есть брат-юрист, Вице-Президент нашего Фонда, более моего понимающий в такого рода делах. Я должен посоветоваться.
— Советуйтесь. Только, пожалуйста, не слишком долго. Вам хватит недели?
— Надеюсь, да.
* * *
Я, разумеется, решил проследить за братьями — руководителями Фонда, основанного на мои деньги их отцом — хирургом и профессором медицины. Проследить, не более и не менее тщательно, чем я делал это все двенадцать лет. Профессионально.
Только прежде я делал это для порядка и собственного спокойствия. А теперь, мне была нужна ясность в моем финансовом вопросе. Я еще окончательно не решил, куда я спрячу эти деньги. Хотя варианты давно были наработаны. Я еще не знал, отдам ли я эти деньги или часть их ребятам из русской секретной конторы, нашедшей меня, не смотря на мои хорошие документы и абсолютно неузнаваемую внешность! Несмотря на всю мою осторожность! Несмотря на мои иллюзии, что я не особо засвечивал все эти годы свою кипучую деятельность.
…Я всегда умел обходиться малым. Работа разведчика-нелегала научила меня за много лет создавать резервы. Резервные явки, склады, тайники, суммы денег. Но в первые годы мои возможности были более чем скромными — в лучшем случае я мог с помощью сэкономленных денег залечь на дно на год-два. В лучшем случае!
А теперь я, возможно, совершил глупость, столь увлеченно зарабатывая деньги! Потерял чувство меры и где-то засветился. Ладно, мы еще отыщем свой прокол, который выдал меня моим русским коллегам. А сейчас надо решать! С Фондом. С братьями — держателями его денег. С Сергеем и его папой-генералом. И это еще, скорее всего, не все…
Когда двенадцать лет назад я, еще находясь в клинике косметической хирургии вместе с женой и сыном, координировал создание Фонда имени аргентинского профессора — хирурга, покупал себе настоящие аргентинские документы, а заодно ранчо в Аргентине поблизости от ранчо скандинавского резидента, давно ставшего моим агентом, я представлял себе, что Фонд может кинуть меня. Не сразу, но все-таки может. Поэтому я предусмотрительно потратил на все эти мероприятия чуть больше трети денег, выделенных под мой Проект товарищем генералом. Потом около трех миллионов баксов я превратил в бриллианты и рассовал по тайникам в Европе — в Италии, Греции, Германии и Бельгии. Моя жена, присутствовавшая при закладке всех четырех тайников, могла их теперь найти, и потому я мог не беспокоиться за финансы моей семьи, в случае непредвиденных проблем со мной. Оставшиеся деньги конторы вот уже двенадцать лет продолжали храниться на номерных счетах в банках Скандинавии и Швейцарии. С учетом набежавших процентов за эти годы я практически остался при своих стартовых деньгах. Я умудрился не растерять этот финансовый резерв. Но дарить мое богатство своим русским коллегам, я не собирался.