— Кажется, мама с Александром остаются одни. Все, что ты рассказал, уже начинает сбываться…Пошли? (Поворачивается к своим конвоирам) Можно мне сообщить жене прямо с улицы в домофон, что мы с сыном, кажется, задержимся и пусть она ждет от нас почту.
— Это можно. Скажете именно так и ни слова больше! Это в наших же общих интересах — как можно скорее оповестить вашу жену, что ее и ваше неразумное поведение могут отразиться на нашем отношении к вам.
— И на этом спасибо. Пошли, сын.
Стрелок набирает на домофоне код своей квартиры и, услышав голос жены, произносит:
— Дорогая, мы явно задержимся. Жди почту от нас и не паникуй. Делай все, что тебе покажется разумным…
Ответ жены Стрелку дослушать не дали, грубо подтолкнув в спину на глазах заходящих в дом изумленных соседей:
— Быстро. Катер там. По-о-шли! Если хочешь когда-нибудь увидеть своего младшенького и жену! По-о-шли! И ты, мальчик, не отставай! Если папа будет вести себя разумно, то ты останешься жив.
— А папа?
— А папа… возможно тоже.
От берега рванул на полной скорости катер без опознавательных знаков и флага. В катере, прислонившись спинами друг к другу, сидят, держа перед собой руки в наручниках, Стрелок и его сын. Один из троих похитителей задает им вопрос:
— А теперь у меня вопрос к вам обоим. И запомните, что врать нам не в ваших интересах. Чем больше лжи мы услышим от каждого из вас, тем меньше вероятность, что мы будем вам верить и в вас нуждаться. Твой папа знает, что мы делаем с теми, кому не верим и в ком не нуждаемся. Итак. Что такое ты рассказал папе и что начинает сбываться?
— Один шаман сказал мне, что моего папу скоро могут убить.
— И все?
— И все.
— Так это и без шаманов давно ясно. Что еще на эту тему ты можешь нам сообщить?
— Все. Я больше ничего не знаю.
— Ясно. Сидите смирно. Предстоит несколько часов быстрой езды.
* * *
Наперерез катеру, в котором везут похищенных, от берега приближаются два катера без опознавательных знаков. Оба эти катера, пользуясь огромным преимуществом в скорости, почти на полном ходу разворачиваются, берут катер с похищенными в «коробочку» и начинают сближаться, опережая на полкорпуса и не давая катеру выскользнуть из их клещей. Тот, кто только что разговаривал с заложниками, судя по всему, главный здесь, отдает приказ:
— Потопите этих наглецов! Вместе с их командами! Мне не нужны свидетели!
— Но…
— Не рассуждать!!! Чтобы никому не повадно было подходить к нам без опознавательных знаков.
— Но мы сами…
— Мы — это мы! Мы, за содеянное нами, ответим перед своим начальством. А вот они ответят прямо сейчас перед нами. Готовы?!Огонь!
Звучат два хлопка. С палубы по катерам-преследователям бьют две ракеты и через мгновение на месте преследователей в воздух поднимаются столбы пара и дыма. За кормой уходящего дальше скромного катера без опознавательных знаков, увозящего Стрелка и его сына, остаются лишь обломки некогда красивых судов…
— … наш локатор запеленговал приближение военного судна. О-о-п! Вот и оно!
На катер несется на полной скорости военное речное судно под немецким флагом, две пушки которого недвусмысленно разворачиваются на нарушителей речного спокойствия.
— Этого мы не сможем потопить, товарищ майор! Я знаю этот класс судов. Он бронированный…
— Отставить панику! Всем надеть акваланги. Стоп машина! Будем топить наш катер! Открыть кингстоны! Уходим под водой. Встречаемся на берегу. Там, за отелем нас ждет вертолет. Пока эти парни будут наблюдать, как» врагу не сдается наш гордый «Варяг» и потом искать наши захлебнувшиеся тела в трюме нашего катера, мы вполне успеем добраться до берега. Антон, Вам и Вашему сыну я приготовил ваши же собственные акваланги, которые мы нашли в ящиках кораблей-музеев возле вашего дома. Вы теперь поняли, как тщательно мы отслеживаем Ваши приготовления к побегу? Куда собрались, кстати, бежать — на Запад или все-таки на Восток?! Можете мне не отвечать. Нет времени. Сейчас главное — добраться до берега. Вам, как мне кажется, совершенно не нужно встречаться с немецкими спецслужбами. Или я ошибаюсь?
— Не ошибаетесь.
Пятеро аквалангистов, один за другим уходят под воду через люк в днище катера. Вскоре и сам катер уходит под воду прямо на глазах изумленных людей, стоящих на палубе военного корабля. Еще через пару минут с берега взлетает вертолет. Несколько немцев, мельком взглянув на винтокрылую машину, начинают быстро переодеваться в акваланги, уходят почти одновременно под воду. Их командир что-то говорит по рации, глядя на удаляющийся в сторону Польши вертолет.
В небе над Польшей, чуть позже
В вертолете сидят в аквалангистских костюмах все пятеро, которых мы лишь недавно видели на борту тонущего катера — Стрелок, его сын, майор-руководитель русской диверсионной группы и двое его подчиненных. Майор говорит:
— На месте мы будем через двенадцать минут. Поэтому не сидите, а скорее переодевайтесь во все сухое. Вот одежда. На польском аэродроме нас ждет частный рейс самолета на Калининград. Оттуда на военном самолете нам всем предстоит прямой рейс в Сибирь. Ты же хочешь вернуться на родину, Антон?! Не соскучился по родным местам? Деду приятно будет увидеться с внуком. С сыном, наверное, тоже. Сколько Вы не виделись с отцом, Антон — больше двенадцати лет?!
— Да. Почти тринадцать.
— Он стал совсем старый. Но голова его, как я слышал, по-прежнему не плохо варит. Меня твой папа, кстати, натаскивал в английском еще пару лет назад.
— А я тебя не помню.
— Тебе и не положено меня помнить. Вот доставлю тебя к генералу на ковер и, надеюсь, больше не увидимся.
— Орден получишь?
— И орден и звание внеочередное. Будем с тобой в одинаковом чине, Антон. Полковниками.
— Поздравляю! Ты, и правда, хорошо сработал. Профи!
— Спасибо. Я знаю, что работаю хорошо. Но, честно говоря, обидно время и силы на таких, как ты тратить. Ты же не враг, Антон!
— А кто же я, если меня вот таким образом надо доставлять домой?!
— Ты — диссидент в разведке. Такие — не редкость в мире. И это нормальное дело — так обращаться с тобой. Ты, как презерватив…который как бы всегда нужен, но о котором вспоминают лишь когда приспичило. И все равно его не любят, поскольку секс с ним не совсем настоящий, почти как бег в ОЗК (ОЗК — Общевойсковой защитный комплект — прим. авт.). Извини, конечно, за сравнение.
— Да ничего. Очень точное сравнение. Будешь, наверное, на старости лет писателем.
— Если доживу до старости.
— Есть сомнения?
— А у тебя их нет, Антон?