— И что сказал охранник на это?
— Он ничего не сказал. Вернее кивнул головой и махнул в досаде рукой. Мы поняли, что не в его интересах афишировать столь явный прокол в работе. И еще я не успел сказать, что после посещения пещеры шаман показал мальчику место на берегу, где привязаны две рыбацкие лодки.
— Понятно. Так что в том заплечном мешке?
— Несколько смен сухого мужского белья и носков, четыре комплекта портянок, два свитера. Вязаные и меховые шапки.
— Продукты есть?
— Да. Сушеное мясо — медвежатина и оленина, а также чеснок, лук, какие-то сушеные корни и травы в кожаных мешочках, соль, два солдатских котелка, четыре камня для разжигания огня и хлопковый шнур, хорошо упакованные от сырости спички и сухой спирт, две удочки с набором лесок, крючков, грузил и поплавков, топор, лопатка, нож, две ложки и очень интересная аптечка.
— Что же в ней такого интересного?
— Кроме двух кровеостанавливающих жгутов, а также большого количества ваты, бинтов, йода и двух пачек сильных антибиотиков в таблетках, все остальное — сплошной шаманизм.
Например, в трех солдатских фляжках, на чехлах которых написаны разные русские буквы — С, Ж, Т — налиты явно лечебные жидкости. С буквами «С» и «Ж» я быстро разобрался — это спирт и медвежья желчь, очень полезная, кстати, при обморожениях, ранениях и некоторых серьезных внутренних болезнях. Что во фляжке, маркированной буквой «Т» я лишь могу предполагать. Мне показалось, что это настойка из каких-то трав. Но я не до конца уверен, потому что никогда ничего подобного ни по вкусу ни по запаху не пробовал и даже не слышал о таком.
— То есть, напиток, видимо, не массового производства? Не тот, что пьют все буряты, например, для здоровья?
— Именно так, товарищ генерал!
— Да вы не вставайте. Вы лучше, как местный, бурятский, житель, объясните нам, зачем им идти в Монголию?
— Только для того, чтобы скрыться в какой-нибудь глуши от своих русских коллег. Они же содержатся на даче явно на положении хоть и почетных, но арестантов.
— Это понятно. Скажите, а можем мы отследить их путь в Монголию так, чтобы ни они ни русские об этом не знали. Что скажете, товарищи генералы?
— Сможем. Мы уже проверяем возможный путь их бегства с дачи, а также наиболее вероятные места пересечения границы России с Монголией.
— Много таких?
— Не мало. В этом и сложность.
— Справитесь? Не упустите опять папу с сыном?
— Не упустим, товарищ генерал!
— Учтите, что этот русский англичанин прекрасно знает, что в Гонконге и Китае вполне успешно развивается его бизнес. Значит, Монголия может оказаться всего-навсего их «Великим шелковым путем в Китай», то есть прямо к нам в гости.
— Мы допускаем такую возможность, но совершенно не уверены, что они смогут незамеченными преодолеть это расстояние.
— А почему вы считаете, что они будут прятаться от нас? Им, строго говоря, нечего нас бояться. Разве не так? Они пострадали от русских, а Китай совершенно не обязан вдаваться в тонкости их не простых взаимоотношений. С некоторых пор бизнес этой семьи, надежно прикрываемый всеми силами нашего министерства, идет в Китае прекрасно!
— Это так, товарищ генерал. Но шустрый парень физически не может знать об этом. Уж не думаете ли вы, что у него налажена не известная нам система оперативной связи с этим своим управляющим Петром, который находится теперь под нашим постоянным наблюдением?
— Я ничего не думаю. Но факты наводят меня на мысль, что этот парень все-таки владеет кое-какой информацией или может предполагать то, как все обстоит с достаточно большой степенью вероятности.
— Что в его почти безвыходном положении не так уж и мало…
— Именно так, товарищ Чен. Я думаю, что наш гость из Бурятии может пока быть свободным. Отдыхайте.
— Есть отдыхать, товарищ генерал!
Бурят удалился из кабинета, оставив троих генералов.
— Ну, что там у нас на заводе? Как поживает Индус?
— Прекрасно поживает, товарищ генерал! Он не только не оказал сопротивления при захвате его в Европе, но и сразу сказал нашим оперативникам, что если его хотят отвезти в Китай и дадут ему там возможность работать, то он отправится в это путешествие с удовольствием. По прибытии на место, поспав всего три часа, Индус стал требовать встречи с руководителями. Мы позволили ему, как Вы и приказали, встретиться сначала с Петром, а затем с директором китайского завода, на котором уже начато производство «умных» внутриматочных спиралей, изобретенных Индусом. Он целый день провел на производстве и, по-моему, остался всем доволен.
— Вы уверены, что он действительно доволен? Я имею в виду технологический процесс?
— Так считают директор завода и Петр. Но самое интересное, товарищ генерал, это не то, что производство раскручивается, а то, что на следующий день, придя из цеха в офис, Индус сделал совершенно невероятное заявление в присутствии наших товарищей, которому, как нам показалось, не поверил ни его русский компаньон Петр, ни директор завода, ни наши товарищи…
— Меня не интересуют оценки факта. Меня интересует факт. Итак, я слушаю.
— Индус сказал, что прослушивание разговоров людей, находящихся в паре сотен и даже более метров от дамы-носительницы нашей спирали — уже вчерашний день. Он сказал также, что увеличение расстояния, на котором мы все слышим, будет возрастать и может достигнуть в самом ближайшем будущем почти километра.
— И что вам здесь кажется невероятным?
— Он сказал, что он знает, как научиться читать мысли окружающих людей с помощью этих же приборов.
— То есть, ничего существенно не меняя в самой сути прибора, мы получим возможность контролировать не только разговоры, но и мысли?!
— Да, товарищ генерал.
— Так нельзя ли устроить испытание?
— Мы устроили его.
— И что же?
— Индус смог рассказать всем присутствующим на совещании об их мыслях, которые он прочел через спираль, установленную в матку секретарши директора завода. Все совпало, даже в деталях, поскольку люди в момент эксперимента записали на бумаге, все о чем думали. Потом, когда секретарша ушла на час в цех, Индус сел у приемника и результаты эксперимента его разозлили.
— Разозлили?
— Да. Он зло так сказал присутствующим, что, во-первых у него нет ни сил, ни времени разбирать весь этот бытовой и сексуальный бред, которым наполнены головы работников предприятия и наши! Сказал, что это уже не наука, а психушка! Сказал, что такой работой должны заниматься телефонистки, а не серьезные ученые, к которым он себя относит.
— А во-вторых?
— А во-вторых, товарищ генерал, я невольно в момент второго эксперимента подумал о Вас и прошу заранее простить меня за тональность моих размышлений. Вот стенограмма моих мыслей, зарегистрированная Индусом.