Так что с этой сволочью на шантаже не проскачешь. Как же к нему подобраться-то?
Из старых связей Рысцова тоже хижины не слепишь. А слепишь – развалится. М-да, негусто. В основном – бывшие коллеги и несколько приятелей. Правда, есть среди них одна личность, достойная рассмотрения. Причем не как заложник, а как потенциальный... м-м... партнер.
Личность известная. В некотором роде пафосно-скандально-эпатажно известная...
Петровский Андрей Михайлович. Режиссер и продюсер. Фамилия, правда, у него не настоящая, но это значения не имеет. Бывший хороший приятель Рысцова. Даже скорее – друг...
Подполковник поморщился и, обнаружив, что все еще стоит посреди комнаты в одних трусах, прошлепал в кухню, включая чайник и забрасывая в кружку несколько ложек кофе.
Друг... Нет такого понятия. Не придумали настоящих друзей в этом мире пока. Ни в этом, ни в эсе, ни в других мирах, если они вообще существуют! Павел Сергеевич всегда снисходительно смотрел на человека, называющего кого-то своим другом. И презрительно на того, кто при этом добавлял эпитет «лучший». Есть коллеги, приятели, любовники и любовницы, компаньоны, жены и мужья, братья по крови и братья, вместе прошедшие сквозь ужас войны, есть одноклассники, сослуживцы, товарищи и просто мимолетные знакомые. Друзей нет...
...Осенний парк сдвинул брови деревьев и, судорожно моргнув, блеснул глазами фонарей. Костик скоро должен был подойти к этому кафе, которое уже закрылось, но навес убрать не успели, и поэтому тут можно было спокойно поговорить, не опасаясь лишних ушей и моросящего дождя.
Текли минуты. Даже не текли – аритмично капали... глянцевитыми искорками с проводов...
«Привет. Извини, я опоздал – шеф задержал, опять у него мегапроекты по поводу и без повода», – протягивая руку, сказал Костик.
«Как у вас с уэсбэшниками сейчас?» – спросил Павел, доставая из кармана плаща маленькую бутылочку водки и банку тоника.
«А-а... Не парься. Вчера накрыли каких-то врачей из ВВК ГУВД за взятки. Показуха в основном», – ответил Костик, принимая из рук Павла наполовину наполненный пластиковый стаканчик и тоник. Оглянулся, поежился.
Глухо чокнулись, опрокинули. Запили.
«Принес запись?»
«Да. – Костик порылся в модном портфеле и отдал другу микрокассету. – Я вот все хотел спросить, Паша... Куда делся тот ублюдок из администрации СВАО, через которого наркота из Таджикистана шла? Его ведь ваш отдел вел?»
«Наш. – Павел убрал кассету в карман. – Пойми, никаких улик не было. Абсолютно. А я ведь знал наверняка, что именно он – дилер. Сам видел, как на суд к нему чуть ли не вся верхушка местной таджикской диаспоры приперлась! Внагляк, представляешь?.. Когда же эта тварь через месяц покалечила семьи двум моим ребятам из отдела, я не вынес, Кость. Лично выволок за шкирятник из коттеджа на Рублевке, отвез подальше и пристрелил. Не должны такие подонки по земле ходить...»
Костик понимающе покивал и поправил воротник. Плотнее застегнул куртку.
Выпили еще по одной.
«Зря ты так, – сказал он, глотнув тоника из банки, и полоснул по Павлу каким-то странным взглядом. – Незаконно ведь...»
Павел долго молчал. Очень долго. Слушал, как холодные минуты стукаются о бордюр. Смотрел на мокрый асфальт под ногами, который выглядел рельефным из-за косо падающего света фонаря. Потом он поднял глаза на собеседника и... со всей силы рванул отворот его куртки. Ткань треснула по диагонали, и Костик отпрянул назад, пытаясь поймать повисший на проводке высокочувствительный микрофончик.
«Это... не для тебя... – нетвердо отступая, брякнул он. – Паша, брось! Пашка, я же...»
Выстрел отбросил его на аллею. Под моросящий дождь...
Кипяток брызнул мимо кружки, и Таусонский, зашипев от боли, дернул рукой. Гранулы кофе разлетелись черным градом по кухне.
– Черти б тебя побрали! – выдавил наконец он, когда смог унять поток топорного мата. С грохотом поставил чайник. – Пальцы обварил, бл...
– Черр-ррти! – радостно сообщил прилетевший на шум Жорик.
– Ну-ка брысь в клетку! – цыкнул Павел Сергеевич.
Попугай испуганно взгромоздился на гардину и примиряюще заявил:
– Пр-риказывайте, я ваш покор-р-рный слуга! Я р-рад, что имею честь...
– Нет, дружище, не прокатит. Давай-ка на боковую, уже второй час ночи!
Краснохвостый жако, удрученно склонив клюв, перелетел на плечо к хозяину. Таусонский поднес его к клетке, и пернатый, заложив крылья за спину словно арестант, прошагал на жердочку.
– Ну спи, спи. Клюв у тебя слишком длинный, таких в разведку не берут, – сказал подполковник, накрывая сферу из прутьев пледом и ссыпая остатки кофе из банки в кружку.
Попугай проворчал в ответ что-то насчет гнусной кражи креветок и заткнулся.
Так. Стало быть – Петровский, решил Павел Сергеевич, возвращаясь в комнату и отхлебывая горячий напиток. Кажется, именно он заварил кашу с «Либерой». А после этого... После этого они вроде бы с Рысцовым не встречались. Интересно – почему? Ведь всех, кого накрыла «Альфа» там, под Апшеронском, выпустили буквально через несколько дней, когда стало уже не до того. Да и что с них взять, не террористы же какие-нибудь! Ну брякнули в эфире чего не положено... Кстати, теперь их поступок вообще в другом свете предстает, так-сяк – архаровцы же как раз сшизов крыли по полной. Пророки доморощенные, етить твою...
Подполковник собрал со стола патроны в мясистую ладонь и оценивающе глянул на горсть увесистых свинцовых аргументов. Он неторопливо вщелкнул цилиндрики в обойму. Раз, два, три... один за другим. Подошел к телефону, но потом передумал и достал из пиджака, висящего на спинке стула, сотовый. Его, естественно, тоже слушают, но все же не так, как стационарный домашний – закостенелая привычка фапсистов, из-за которой они не раз уже накалывались, между прочим.
– Алло... Макс? Подполковник Таусонский беспокоит... Да знаю я, сколько времени! Извини. Слушай, у тебя дома база есть по Москве? Чего?.. Да у меня даже компьютера нет, болван! Нет, через дежурку не могу... Ну не могу, так-сяк! Делай, что тебе говорят, а то Абрамову доложу, что ты на прошлой неделе драл в его кабинете бабу из управления информации. Что? Жена? Я и жене доложу, не сомневайся! То-то же... Включил свою колымагу, так-сяк? Отлично. Найди мне все адреса и телефоны вот этого человечка...
Павел Сергеевич сообщил данные по Петровскому и, прижав трубку плечом к уху, принялся натягивать брюки, пока Максим из аналитического отдела в своей квартире на другом конце города истово колотил по клавиатуре, выводя в активное окошко базы данных необходимую информацию.
– А? Угу, слушаю... Ах да, записываю... Сейчас ручку возьму. – Таусонский запрыгал на одной вдетой в брючину ноге, оглядывая комнату. Выругался, сказал в трубку: – Хрен с ним. Я запомню. Говори... Ага... так. А домашний?.. Последняя цифра двенадцать? Хорошо. Адрес давай... Угу. Понял. Спасибо, Макс. Извини, что отвлек от сна. Ты хоть без этой гадости электронной над башкой спишь? И то ладно. А с несанкционированным доступом в кабинет майора Абрамова ты давай того... завязывай. Лады? Покеда.