И впрямь, зачем загонять истребители в доки, если по науке они должны барражировать пространство во время такой масштабной миссии, дипломатически опасной по всем параметрам? Да это – самый настоящий тактический маразм! Неприятелю достаточно нанести удар первым, и собранные в одном месте сотни кораблей окажутся в роли жертвы, беззащитной и уязвимой. А «Сухари» даже вылететь не успеют…
Если только Иксы сейчас тоже не гонят свои истребители в доки, согласно договоренности с нашим командованием о взаимной безопасности переговоров. И все равно – маразм…
Что-то явно происходит… И это что-то, Лабур хребтом чувствовал, может существенно повлиять на военную стратегию обеих Солнечных.
– А не связана ли эта возня с сообщениями о смещении солярно– динамических характеристик? – пробормотал он вслух, чувствуя, как кончики пальцев рук внезапно похолодели.
«Лабур! Заткнись, а! – гаркнул ведущий. – Тебя на „губу“, что ль, отправить?»
Егор промолчал. Он медленно отщелкнул предохранительную скобку на штурвале и активировал пеленгацию ближних целей.
Дисплей мигнул и покрылся вязью кривых, отражающих вариативные траектории двух дружественных объектов малой массы. Зеленые точки, показывающие положение истребителей Баюсова и Веренберга, замерцали на сетке трехмерных координат.
Егор вырубил автоматический режим пеленга и захвата целей – благо на древних «Сухарях» это делалось просто. Примитивная бортовая электроника лишь единожды предупреждала пилота, что задействован ручной режим, нежелательный для корректного распознавания целей по признаку «свой – чужой».
Зеленые точки на дисплее стали желтыми.
Егор одновременно нажал две кнопки и дернул штурвалом, параллельно выдавая компьютеру координаты цели.
Одна из точек стала красной.
Большой палец лег на предохранительный рычажок, а указательный – на гашетку, и даже сквозь перчатку скафандра Лабур почувствовал, как удобно фаланга расположилась в металлопластиковой ложбинке…
«Ведомые, мои сканеры засекли наведение! – Панический возглас Баюсова взрезал эфир высокой нотой. – Не вижу противника! Дьявол, где он?! Я не вижу!»
– Я вижу, ведущий, – холодно проговорил Егор. – Могу прикрыть.
«Так прикрой, черт бы тебя побрал! Чего ждешь?!»
Егор краем глаза отметил, что картина на дисплее изменилась. Истребитель Веренберга дернулся и слегка отклонился от курса. Второй ведомый в отличие от растерявшегося старшего лейтенанта моментально понял, что происходит.
В кабине моргнул красный свет, и антилазерный сканер взвыл сигналом тревоги.
«Я держу тебя на прицеле, Лабур, – раздался голос Веренберга. – Спалишь ведущего, спалю тебя. Пикнуть не успеешь».
– Шустрый ты, летеха, – остро улыбнувшись, сказал Егор. – А не боишься, что я и тебя успею срезать?
«Боюсь… сволочь».
– Грубиян. – Егор расхохотался. Вторая точка на его основном дисплее тоже стала красной.
«Вы чего там творите?» – гневно просипел Баюсов. Кажется, до него наконец доперло, что Лабур нахально взял его машину на мушку.
– Запомни, старлей, одну простую тактическую и житейскую хитрость, – резко перестав смеяться, сказал Егор. – Положение ведущего всегда уязвимо. Ведь твои подчиненные идут сзади. И никогда толком не знаешь, что им может взбрести в голову… Советую почаще оглядываться.
Он убрал палец с гашетки и вновь вдавил две кнопки на панели одновременно.
Точки на экране замерцали и стали зелеными…
Дружественными объектами малой массы, идущими параллельными курсами…
«Спасибо за совет… ведомый, – прозвучал спустя минуту в наушниках бесцветный голос Баюсова. – Знаешь, я все не хотел верить слухам насчет каплейта Нерова и экипажа „Визора– 17“… Ребята на базе говаривали, будто ты тогда не открыл шлюз и оставил эвакуировавшихся с разгерметизированного борта людей погибать в космосе… Я не хотел верить в жуткие сплетни. Не мог себе представить, что человек на такое способен…»
– И? – поинтересовался Лабур, разглядывая мерцающую далеким звездным крошевом пустоту за стеклом. – Теперь вдруг поверил?
«Представь себе…»
– А вдруг… слухи – вранье?
Баюсов помолчал, прежде чем ответить.
Помехи потрескивали в эфире морозной картечью, будто кто-то ступал тяжелыми подошвами по утоптанному снегу.
«Ты чудовище, ведомый один».
– Знаю. Я плохой человек…
* * *
«Говорит диспетчер дежурного поста ударного авианосца „Ярослав Левенец“. Звено восемь второй ударной эскадрильи, напоминаю: ваш док номер четыреста три. Сближение разрешаю. Приказываю перейти на открытую гражданскую частоту. В нейтральной сфере введено положение демилитаристического контроля для всех дипломатических и военных судов…»
«Диспетчер, мы подчиняемся только командиру эскадрильи, – быстро ответил Баюсов, не меняя частоты. – Прошу трансферить подтверждение от капитана первого ранга Анны Фоминой или обеспечить закрытый канал связи непосредственно с…»
«Ты кто?» – хамски перебил диспетчер.
«Не понял вас…» – Баюсов нахмурился.
«Чего ты не понял? Звание, должность назови».
«Старший лейтенант Баюсов. Командир восьмого звена, приписанного к авианосцу „Ярослав Левенец“. Какое вы имеете право…»
«Так вот, старший лейтенант Баюсов, послушай меня внимательно, – снова перебил диспетчер. – Если ты еще не в курсе, уже в течение получаса в сфере нейтралитета введен демилитаристический контроль. Для российских судов действует приказ заместителя главы СКВП России адмирала Вольфганга Веренберга. Поэтому перекинь частоту на открытую гражданскую, иначе действия твоего звена в данной ситуации будут расценены как саботажные и пресечены в силовом порядке».
«Да вы все ополоумели, что ли, там…» – обескураженно хмыкнул Баюсов.
Он изменил частоту дальней и ближней связи и приказал:
«Ведомые, выполняйте распоряжение диспетчера».
Дождался подтверждения и спросил:
«Ведомый два, как тебя зовут? Я имею в виду – имя».
«Саша».
«Черт возьми, – не сдержался Баюсов, включая жидкостные маневровые двигатели и выводя истребитель к знакомому четыреста третьему доку, – а я ведь даже и предположить не мог, что Александр – сын адмирала Веренберга – является моим ведомым. Что же ты делаешь в обычном патруле, Саша?»
«Во-первых – не сын, а внук. А что касается, собственно, вопроса… Я прохожу службу в рядах российских Вооруженных сил. Поставили в обычный патруль – вот и летаю тут с вами».
– М-да… Типа, честный и гордый, – подал голос молчавший до этого момента Егор. – И вдобавок смелый… Ну, блин, наша доблестная армия прямо-таки приобрела ценного кадра в твоем лице. Неимоверно обогатила личный состав.