Ситуацию существенно осложнило то обстоятельство, что уже на третий день боевых действий часть дивизий 48-го ск (107-я и 305-я сд) выбыла и начали поступать новые, из 6-й гв. и 7-й гв. А. Руководство корпуса даже познакомиться с командирами соединений толком не успевало. Все комдивы обладали непростыми характерами и отношения между ними, мягко говоря, были натянутыми. Интриги, склоки, нашёптывание старшему начальнику, да и просто откровенное хамство по отношению друг к другу далеко не способствовали общему делу, в тяжелейших условиях полуокружения. Так, вопиющий факт произошёл в этот день в штабе 89-й гв. сд, которая удерживала вместе с 81-й гв. сд правый берег Северного Донца на направлении главного удара 19-йтди 168-й пд АГ «Кемпф». Из доклада ной командира этого соединения полковника М. П. Серюгина:
«1. Начальник штаба 81-й гв. сд, явившись 13.07.43 г. на КП моего 273-го гв. сп., поднял шум перед командиром этого полка гв. подполковником тов. Буниным в присутствии инструктора политотдела гв. майора тов. Провильщикова, ряда средних командиров и бойцов, заявил: „Ваш командир дивизии (то есть — я) от дивизии убежал за Короча, он арестован и теперь, наверное, расстрелян“.
Такое заявление является преступной компрометацией, меня перед командирами моей дивизии. Прошу выслать ответственную комиссию для расследования этого факта и придания суду военного трибунала начальника штаба 81-й гв. сд за клевету и компрометацию.
89-ю гв. сд пытался охаять также и командир 81-й гв. сд генерал-майор Морозов — бегством, паникой и моим отрывом в управлении дивизией, это сделано для того, чтобы прикрыть свои собственные безобразия.
Я, тов. генерал-лейтенант, своей дивизией руководил беспрерывно и связь с частями не имел только 12 часов в связи с тем, что массовой бомбардировкой моего КП в течение полутора часов связь нарушена, а при переезде меня со штабом на новое КП в 1.00 12.07.43 машины штабдива и моя были раздавлены колонной танков противника, внезапно вышедших из Кураковка.
Кое-кто пытается нашептыванием обвинить меня в уходе моих тылов. Я им на уход никакого приказа не давал, а дал его начальник штаба тыла 69-и А — письменным распоряжением. Напротив, узнав об этом факте, я приказал немедленно все вернуть на обеспечение боя. Следовательно, виновен начальник штаба тыла и он должен ответить за это свое действие.
С начала наступательных действий противника дивизия находилась в четырех подчинениях, что, безусловно, сказывалось на действиях дивизии и управлении. Несмотря на это, дивизия выполняла все приказы, находилась и находится впереди правого и тем более левого соседа (93-я гв. и 81 — я гв. сд). Отсюда наглядно, что никакого бегства дивизий не было и нет. Становится обидным, тов. генерал-лейтенант, что прибывающие командиры для поверки не видят истинного положения дела, а фиксируют неправдивые доклады в штабах, а некоторые из соседей пытаются за счет клеветы строить свое благополучие, приписывать незаслуженные заслуги. Так пытаются сделать командир и начальник штаба 81-й гв. сд.
Отвечая за изложенное, прилагаю копии приказов и распоряжений, прошу Вас прислать ответственных лиц проверить все факты на месте, разоблачить очковтирателей и клеветников.
Дивизия дерется с врагом вовсе не так, как вам доложили. И лично меня упрекать в трусости из этих докладчиков нет никаких оснований. Мое место в бою и поведение в сложных обстоятельствах подтвердится живыми людьми, которые покажут это Вашим проверяющим» [590] .
Неудивительно, что командования этих дивизий, находясь рядом и обороняя один рубеж, не смогли наладить необходимое взаимодействие своих соединений и не проявляли в трудную минуту настоящую, боевую взаимовыручку. Да и просто элементарной исполнительности и субординации. Во что это выливалось, увидим несколько позже.
Те же самые проблемы с подготовкой командиров и управлением войсками существовали в дивизиях и второго соединения армии В. Д. Крючёнкина — 35-го гв. ск генерал-лейтенанта С. Г. Горячева. Так, докладывая о состоянии «свежей» 305-й сд, выдвинутой 9 июля в первый эшелон, представитель политотдела 69-й А подполковник Середин докладывал:
«Хочу отметить — штаб дивизии не сколочен, управляет (частями. — В.З.) с дёрганием и нет нужного управления».
13 июля командарм был вынужден отстранить от занимавмой должности командира 92-й гв. сд полковника В. Ф. Трунина с формулировкой:
«…за неумелое руководство дивизией в процессе боя с 10 по 12.07.1943 г., допустившего потерю материальной части, два раза — бегство дивизии с поля боя» [591] .
Появлению этого приказа предшествовали беспрецедентные даже для нашей армии потери его соединения. Причина этого во многом крылась в неподготовленности и неспособности комдива выполнять свои обязанности. Сохранился страшный документ — «Донесения командования 92-й гв. сд о потерях за период с 7 по 17 июля 1943 г.», направленный в Генеральный штаб РККА после Курской битвы, который свидетельствует о полном её разгроме за несколько суток на подготовленных к обороне рубежах. Вот лишь несколько строк:
«За период боевых действий дивизия потеряла личного состава: убитыми — 924 человека, ранеными — 2212 человек, пропавшими без вести — 2499 человек, заболело — 5 человек, всего — 5640 человек.
…Большое число потерь личного состава за счёт полков объясняется тем, что все 3 полка были в окружении на белгородском направлении, из окружения вышли с боями, в результате чего большое число пропавших без вести» [592] .
Чтобы читателя не вводил в заблуждение указанный в заглавии отчёта период боев, в дополнение приведу несколько цифр. На вечер 9 июля дивизия имела в строю всего 8438 человек [593] , а на утро 15 июля — уже 2182 человека, в том числе 1552 рядового состава [594] . Следовательно, не за десять, а только за пять дней боев вышло из строя по разным причинам 6256 человек. При этом дивизия не сумела удержать ни один рубеж и потеряла всё тяжёлое вооружение и артиллерию.
Документы расследования столь больших потерь этого соединения сегодня ещё секретны, поэтому трудно судить, насколько справедливы обвинения в адрес полковника В. Ф. Трунина. К тому же известно, что в годы войны, в том числе и в период Курской битвы, были случаи, когда командиров дивизий снимали с должности без веских на то оснований. С уверенностью можно сказать лишь одно — к лету 1943 г. полковник В. Ф. Трунин не имел достаточного опыта командования стрелковой дивизией, похоже, не обладал он и необходимыми качествами характера для этого. Согласно данным карточки учета офицера, в течение года до назначения командиром 92-й гв. сд он сменил три должности — командовал тремя мотострелковыми бригадами и, судя по всему, дело у него «не клеилось». Да оно и понятно, до 25 апреля 1942 г. к командно-строевой работе он отношения не имел, а занимался только партийно-политической: был инструктором политотдела, председателем парткомиссии, военным комиссаром штаба. Никакой военной подготовки, за исключением военно-политических курсов, не получил. Да и после того как был снят с должности комдива и прошел ускоренные курсы обучения комсостава при Академии им. Фрунзе, карьерного роста не отмечалось. Войну он закончил заместителем командира 354-й сд, а затем был назначен комендантом лагеря военнопленных.