Судьба операции повисла на волоске, но у французов было слишком мало сил, к тому же в 8.40 в игру наконец вступили американские крейсера. Адмирал де Лафонд повернул на обратный курс, надеясь завлечь их под огонь береговых батарей, но американцы на его уловку не поддались.
А где в это время находился «Массачусетс»? Где-то вдали, лишь в 8.55, после сообщения Хьюитта, адмирал Гиффен на скорости 27 узлов бросился на выручку десанта. В 9.18 линкор открыл огонь по французским кораблям с дистанции 19 400 ярдов, вскоре в бой вступили и сопровождавшие его тяжелые крейсера. Положение французов сразу стало безнадежным, ситуацию совершенно не изменил даже выход в море легкого крейсера «Примоге». Теперь бой шел на дистанции 11 400 ярдов, что сразу сказалось. Эсминец «Фуже» получил попадание 406-мм снарядом и спустя некоторое время взорвался и затонул, став таким образом первым кораблем, записанным на счет американских линкоров. Получили повреждения еще несколько французских кораблей.
Американские историки изо всех сил пытаются доказать героизм своих моряков, живописуя «вражеские снаряды, падающие с обоих бортов», и «настоящий град снарядов», но бой был явно односторонним, слишком велико было неравенство сил. Это доказывает и тот факт, что «Массачусетс» одновременно успел дать еще несколько залпов по гавани, всадив снаряд в лидер «Мален». Правда, в линкор даже попал 194-мм снаряд, который нанес небольшие повреждения, но этим все и закончилось. При этом Гиффен снова повернул свои корабли на запад, открыв де Лафонду дорогу к транспортам. Действиям американских адмиралов в этом бою не хватало даже элементарной координации. В итоге Хьюитту пришлось снова объявить аврал. В результате дошло до того, что пара французских эсминцев даже сумела выпустить торпеды по «Бруклину», но превосходство американцев в артиллерии сказалось, и атака была отбита. Определенное беспокойство доставили французские подводные лодки, но все их торпеды также прошли мимо.
В 10.30 в бой снова вмешался «Массачусетс», который дал залп по французским кораблям с дистанции 30 000 ярдов. Через полчаса линкор стрельбу прекратил, дав за это время 23 залпа главным калибром, к этому времени он уже израсходовал около 60 процентов боекомплекта. В результате сражаться с кораблями де Лафонда пришлось крейсерам «Тускалуза» и «Уичита». Они израсходовали огромное количество боеприпасов, но ничего не добились, положение изменилось лишь когда в очередной раз в бой вступили «Огаста» и «Бруклин». Буквально за 15 минут они серьезно повредили крейсер «Примоге» и несколько эсминцев. Французы отступили.
И все-таки последние 3 французских эсминца, оставшиеся целыми, попытались атаковать американские крейсера, но результат был предсказуем, атака была отбита, а эсминец «Фрондер» получил такие повреждения, что, вернувшись в гавань, вскоре перевернулся и затонул. В это время самолеты «Рейнджера» продолжали наносить удары по кораблям в гавани, «Массачусетс» также успел дать несколько залпов по берегу. В общем, этот хаотичный бой завершился полным уничтожением французской эскадры. «Жан Бар» получил еще несколько попаданий 1000-фн бомбами, принял много воды, на нем вспыхнули сильные пожары. Погибли легкий крейсер «Примоге», 2 лидера и 4 эсминца, часть из них просто выбросилась на берег.
Хотя бой тянулся почти целый день, дуэль линкоров была не слишком продолжительной и достаточно вялой. «Массачусетс» сумел вывести из строя «Жан Бар», но его влияние на общий ход событий было скорее отрицательным. Имея за спиной такую силу, адмиралы Гиффен и Хьюитт действовали слишком небрежно, самоуверенно и нескоординированно, если бы не откровенная слабость французов, высадка могла и сорваться.
Главным же выводом из этого боя стало окончательное подтверждение невозможности создать сбалансированный линкор в рамках ограничений Лондонских договоров. В очередной раз снаряд взял верх в споре с броней. Французские линкоры типа «Ришелье» считались чуть ли не наиболее удачными европейскими кораблями этого периода, но даже они не могли выдержать попаданий американских 406-мм снарядов. А ведь этот калибр был разрешен договором, но только американцы решились его установить на своих кораблях, решились – и выиграли!
При всех своих странностях эти столкновения уже летом 1940 года определили будущий характер всех боев, в которых участвовали линкоры. Прежде всего, резко сократилось число кораблей, самыми крупными боями оказались как раз Мерс-эль-Кебир (7 линкоров) и пролив Суригао (8 линкоров). Бои стали скоротечными – примерно 15–20 минут, многочасовые дуэли на параллельных курсах безвозвратно ушли в прошлое. Даже если бой затягивался, это был уже расстрел обреченного корабля, упрямо не желающего тонуть. Практически всегда исход сражения и судьбу корабля теперь решало одно-единственное меткое попадание.
Прошло 35 лет, прежде чем второй раз сложилась ситуация, когда господство на море стало ключевым фактором, обеспечившим победу в войне. Это произошло в годы Второй мировой войны на Средиземном море. Разумеется, имелись и другие театры, где флот играл существенную роль, например Тихий океан. Но разве кто-то рискнет утверждать, что американский флот, при всем своем подавляющем превосходстве в силах, установил там твердое господство? Нет. Ну, американцы в этом не виноваты, просто сам океан был слишком велик, чтобы кто-то мог его контролировать, японцы до самого последнего момента имели возможность проводить какие-то операции. Зато на Средиземном море после нескольких столкновений Реджиа Марина не смела носа в море высунуть, что катастрофически сказалось на положении армий Оси в Северной Африке.
На лидера нации Бенито Муссолини произвели огромное впечатление успехи вермахта, и после 9 месяцев проволочек он решил вступить в войну, потому что был уверен: «Чтобы участвовать в мире, необходимо поучаствовать в войне». Или, попросту говоря, он боялся опоздать к дележу пирога. Именно поэтому 10 июня 1940 года Италия объявила войну уже разгромленной Франции и практически разгромленной Англии, во всяком случае, Муссолини считал ее таковой. Главным вопросом становился контроль над центральной частью Средиземного моря, через которую проходили коммуникации, связывающие итальянскую метрополию и Северную Африку. Казалось бы, этот район уверенно контролируют итальянцы, имеющие большое количество аэродромов на побережье и крупный флот. На Средиземноморском театре произошло много боев и мелких столкновений, но определяющими стали три события, в каждом из которых важную роль сыграли линейные корабли, правда, каждый раз совершенно иную. Речь идет о бое у Пунта Стило, атаке Таранто и бое у мыса Матапан. Такие события, как бой у мыса Теулада или два боя в заливе Сирт, сыграли заметно меньшую роль.
Как-то неожиданно выяснилось, что итальянские вооруженные силы оказались совершенно не готовы к войне, во всяком случае, состояние флота было именно таким. Дело в том, что из 6 числящихся в списках линкоров к боевым действиям были готовы только 2, причем самых слабых. Им противостояли 4 британских линкора Средиземноморского флота и французский «Лоррен», также стоявший в Александрии, и 4 французских линкора в Тулоне. Но 22 июня Франция капитулировала, и англичанам пришлось спешно заполнять вакуум, образовавшийся на западе, в Гибралтар были переброшены линейный крейсер «Худ» и 2 линкора, а также авианосец «Арк Ройял». Увы, первой жертвой британских линкоров стали бывшие союзники-французы в Мерс-эль-Кебире, но долго ждать встречи с настоящим противником не пришлось. Итальянцы подготовили конвой в Африку, с подкреплениями для своей армии (2200 солдат, 72 танка и другие грузы), а адмирал Каннингхэм, командовавший Средиземноморским флотом, организовал проводку двух конвоев с Мальты, чтобы вывезти оттуда лишних людей и оборудование. В результате 9 июля флоты встретились недалеко от мыса Пунта Стило.