Кстати, у вас может возникнуть вполне законный вопрос: что это за странное определение – два с половиной боя? Дело в том, что японские линкоры участвовали в трех боях, зато американские – только в двух, хотя тот самый третий тоже закончился гибелью линейного корабля. Разумеется, речь идет о боях 12/13 и 14/15 ноября 1942 года возле Гуадалканала и бое 24/25 октября в проливе Суригао. Уже сами даты этих сражений указывают на первое отклонение от канонов – все они происходили ночью. В годы Первой мировой войны это могло привидеться тем же Шееру и Джеллико разве что в кошмарном сне, и ведь виной тому опять стала все та же проклятая авиация. В бою 12/13 ноября участвовали только японские линкоры «Хиэй» и «Кирисима», их противниками стали американские крейсера, поэтому мы имеем законные основания засчитать это столкновение за половину боя. Впрочем, если говорить строго, 25/26 июля 1943 года имел место один анекдотический эпизод, в котором участвовали американские линкоры, но боем его назвать крайне сложно, хотя мы все-таки расскажем об этом случае. Еще небольшое уточнение, бой 14/15 ноября 1942 года оказался только вторым, в котором участвовали американские линкоры, на неделю ранее произошел бой в Атлантике, точнее, в Касабланке, где «Массачусетс» имел перестрелку с французским линкором «Жан Бар».
Осенью 1942 года японцы ввязались в заведомо проигрышную для себя борьбу на истощение на Соломоновых островах, эпицентром ее стал Гуадалканал. Бои шли с переменным успехом, что для японцев, обладавших заметно меньшими ресурсами, было совершенно неприемлемо, однако остановиться они уже не могли. При этом японское командование никак не могло решиться нанести сильный удар, который позволил бы сломить сопротивление американцев, и перебрасывало подкрепления, что называется, по капле. «Чтобы провести армейскую операцию, следует перевезти 30 000 солдат, 300 артиллерийских орудий и 30 000 тонн военных грузов», – но сделать это японцы даже не пытались. В результате японские войска несли потери на суше, японский флот нес потери на море, и конца этому не было видно. В ноябре было решено перебросить на остров 38-ю пехотную дивизию, для чего был сформирован конвой из 11 транспортов в сопровождении 12 эсминцев 2-й ЭЭМ адмирала Танаки. Но требовалось нейтрализовать американскую авиацию на Гуадалканале, аэродром Гендерсон стал настоящим проклятием для Императорского флота. Эту задачу пришлось возложить на линкоры, так как все попытки базовой авиации из Рабаула результата не дали, тем более что в октябре линкоры «Конго» и «Харуна» успешно обстреляли аэродром, уничтожив большое количество самолетов. На самом деле это были старые линейные крейсера, однако они имели большое преимущество перед «настоящими» линкорами – высокую скорость, которая позволяла им быстро выйти из района действия американской базовой авиации.
Сейчас эта задача была возложена на линкоры «Хиэй» и «Кирисима» под командованием вице-адмирала Хироаки Абэ. Они должны были нанести удар по аэродрому в ночь с 12 на 13 ноября, после чего предполагалось, что конвой с войсками и тяжелым оружием беспрепятственно проследует к цели. Утром 12 ноября в районе Шортленда к его линкорам присоединились корабли сопровождения, и теперь Абэ имел 2 линкора, 1 легкий крейсер и 11 эсминцев. Но в это же утро «Летающая крепость» обнаружила японскую эскадру и передала сообщение, которое позволило американцам подготовиться к встрече. Увы, хотя контр-адмирал Каллахэн собрал все, какие только мог, силы, они явно уступали японцам – 2 тяжелых и 3 легких крейсера и 8 эсминцев. Днем эта эскадра не имела никаких шансов в бою с линкорами, но ведь японцы сами намеревались обстрелять аэродром Гендерсон ночью, поэтому у американцев появлялась определенная надежда.
При этом адмирал Абэ совершенно не желал сражения и не готовился к нему. Его эскадра двигалась к цели в сложном ордере ПЛО, и адмирал так и не удосужился его изменить. Тяжелые корабли шли кильватерной колонной с интервалами 2000 ярдов: легкий крейсер «Нагара», линкоры «Хиэй» и «Кирисима». В 9000 ярдов впереди них были развернуты по дуге 5 эсминцев, а на траверзах «Нагары» шли по 3 эсминца с каждой стороны. В 16.00, когда японское соединение находилось в 200 милях от Гуадалканала, «Хиэй» катапультировал самолет-разведчик, но это мало помогло японцам. Единственное полученное сообщение гласило: «Вижу около дюжины вражеских кораблей в районе Лунга». Офицер связи, находившийся на Гуадалканале, вскоре передал, что американские транспорты покинули стоянку. Может, именно поэтому адмирал Абэ решил, что боя не будет, и никак к нему не готовился?
Однако тут вмешалась погода. Японская эскадра вошла в зону шторма, настолько сильного, что даже встал вопрос об отмене обстрела, но адмирал Абэ приказал следовать прежним курсом, и даже увеличил скорость до 23 узлов. Однако 13 ноября в 0.05, когда он приказал своим кораблям повернуть влево «все вдруг», чтобы выйти из зоны плохой погоды, результат получился вполне предсказуемым – японский строй, и без того нарушенный, окончательно развалился. Эсминцы «Асагумо», «Мурасамэ» и «Самидарэ», которые должны были прикрывать линкоры спереди, на самом деле оказались позади них. Два остальных эсминца этой же эскадры – «Юдати» и «Харусамэ» – вместо положенных 9000 ярдов шли буквально вплотную к «Нагаре», оба дивизиона, которые должны были держаться на траверзах крейсера, отстали и шли рядом с линкорами.
Примерно в 1.30 адмирал Абэ получил сообщение с берега, что американские корабли ушли, и приказал начать обстрел в 1.38. Орудия «Хиэя» и «Кирисимы» были заряжены зажигательными снарядами Тип 3, совершенно непригодными для борьбы с кораблями. Адмирал был абсолютно уверен, что события развиваются почти по плану и даже не подозревал, что эсминцы авангарда на самом деле тащатся позади линкоров, и все последующее стало для него полнейшей неожиданностью.
Тем временем американская эскадра шла навстречу японцам. Ею командовал контр-адмирал Каллахэн, который еще пару недель назад был начальником штаба адмирала Гормли, поэтому вполне естественно, что он не справился со сложной задачей. По идее командование можно было передать контр-адмиралу Скотту, уже имевшему боевой опыт и недавно одержавшему победу в бою у мыса Эсперанс, но Гормли имел старшинство в чине целых 15 дней. Гормли решил следовать проверенным образцам и выстроил свои корабли в длинную кильватерную колонну (5 эсминцев, за ними 5 крейсеров и снова 4 эсминца), как это сделал Скотт в упомянутом бою, однако не учел нескольких серьезных различий. Прежде всего, Скотт изначально имел «crossing-T» по отношению к японцам, и ему не требовалось маневрировать. Кстати, даже в бою у Тассафаронга маневры американской эскадры привели к тому, что эсминец «Дункан» был успешно расстрелян общими усилиями обоих противников. Вдобавок эскадра Скотта маневрировала фактически в открытом море, а сейчас Каллахен находился в знаменитом проливе «Железное Дно», где следовало соблюдать осторожность, чтобы не вылететь на берег. Кстати, первыми это ощутили японские корабли, которым пришлось обходить остров Саво.
Радар крейсера «Хелена» обнаружил противника в 1.24 на расстоянии около 30 000 ярдов, о чем японцы пока еще не подозревали. И здесь Каллахен сплоховал, он не разобрался в потоке сообщений, хлынувших по УКВ, и допустил первую из своих ошибок – промедлил. Первую, но далеко не последнюю. Только в 1.37 он приказал возглавляющему колонну эсминцу «Кашинг» повернуть точно на север, чтобы сделать японцам вожделенный «crossing-T», но было уже слишком поздно. В 1.41 эсминцы «Кашинг» и «Юдати» заметили друг друга на расстоянии всего лишь 3000 ярдов, им даже пришлось поворачивать, чтобы не столкнуться. Командир «Юдати» капитан 2-го ранга Кикава сообщил адмиралу, что видит противника, но этим лишь окончательно запутал адмирала Абэ, который понятия не имел, где же, собственно, находится эсминец. А тут еще наблюдатели «Хиэя» заметили какие-то силуэты в 10 000 ярдов прямо по курсу.