Кавказец, наклонившись к уху рыжеволосой, что-то страстно шептал, когда от сцены к ним направилась Виктория, неся в руках блузку королевы любительского стриптиза. Следом за ней спешил официант с подносом подарков от клуба: бутылкой дорогого вина, мягкой игрушкой и коробкой женских сигар.
Взгляды брата и сестры пересеклись…
Это длилось пару секунд, потом они равнодушно отвернулись в разные стороны.
— Выпьем! — решительно предложил Игорь и поднял рюмку. — Уф, хорошо пошла, стерва!
Андрей вздрогнул, подумав, что в последней фразе рубоповец говорил о Виктории, но оказалось, что тот восхищается водкой.
Акулов и Волгин проглотили свои дозы с мрачными лицами и закусили изрядно подостывшим горячим. Фадеев истолковал это по-своему:
— Ничего, мужики, через полчаса второе отделение начнётся. Там эти бабы такое откалывают, что… А самый прикол у них бывает в конце. Всем раздают карточки для голосования и сувенирные авторучки. На карточке надо написать имя той девушки, которая тебе понравилась больше всего, и танцовщица, за которую отдали большинство голосов, покажет стриптиз. Но есть одна тонкость. По залу собирают деньги, кто сколько даст. Если сумма окажется маленькой, то девчонка снимет одно только платье. А если соберут много, то она разденется полностью, да ещё и раскорячится, как попросят. Я один раз такое шоу наблюдал! Сегодня публика богатая, так что, если повезёт, мы насмотримся… — Игорь помолчал, улыбаясь приятным воспоминаниям, и закончил рекламную паузу: — У меня этих Якубовских ручек в кабинете штук десять валяется!
Волгин продолжал изображать английского парламентария. Акулов поделился наблюдением, которое давно сложилось у него в голове:
— Видите того урода в белом прикиде? На покойного Никиту как две капли похож.
— Да ну? — Фадеев, не таясь, развернулся, чтобы оценить указанный объект. — А по-моему, ничего общего. Меньше думай о работе… И не пыхти ты так своим «беломором», все настроение праздничное сбиваешь!
Каролина, последняя из троицы «Сюрприза», скрылась за дверью артистической уборной. Конферансье продолжал цедить пиво около стойки, охранники покинули зал, и на танцевальную площадку потянулись любители медленных танцев. «Белый пиджак» пригласил сразу двух «школьниц», пузатый джигит галантно вывел рыжеволосую.
— Пойти, что ли, тоже потоптаться? — вопросил Игорь, оглядываясь в поисках потенциальной партнёрши; задержался взглядом на блондинке, в одиночку распивающей призовое вино, и вздохнул: — Не годится, придётся её потом за стол приглашать. А на хрена она нужна, если мы ещё будем работать?
Закончились две композиции, и конферансье, вынырнув из артистической уборной, объявил «белый» танец.
— Неужели нас никто не позовёт? — Фадеев приосанился. — Да на таких парней, как мы, должны накинуться все местные красотки! Во, одна уже идёт! Черт, как бы от неё потом отделаться, чтобы дала телефончик и не обиделась?
Блондинка подошла к столику оперов, проигнорировала Игоря и пригласила Сергея. Когда они удалились, Фадеев почесал затылок:
— Ни черта не понимаю… Может быть, водки? Никому мы, Андрюхин, с тобой не нужны. Да так оно и лучше. К чёрту этих баб! Никуда они не денутся, а мы когда ещё соберёмся в такой хорошей компании? Бл-лин, ещё одна подкатывает! Да это же… Это же… Она!
— Молодой человек, можно вас ангажировать на медленный танец? — спросила Вика у Андрея, загадочно улыбаясь; ни тени смущения на её лице заметно не было.
— Можно. Если не боитесь, что я отдавлю вам все ноги. — Акулов поднялся, взял сестру под руку, и они отошли от стола, оставив обалдевшего Игоря скучать в одиночестве.
Заняли место среди других танцующих пар. Андрей обнял сестру за талию, она положила руки на его плечи и первой начала разговор:
— Ты меня осуждаешь?
— Догадайся сама.
— Что в этом такого? Они ведь просто смотрят, и ничего больше.
— Так уж и ничего!
— Ничего, — повторила Виктория, и Акулову захотелось ей верить.
Слов не хватало. Высказывать мысли, которые бурлили в нём при виде танцев «Сюрприза», сейчас казалось глупо. Ни одного рационального довода, сплошные эмоции. Может, было бы лучше и дальше оставаться в неведении?
— Почему ты раньше ничего не говорила?
— Потому что знала: моя работа тебе не понравится. Надеялась, что никогда про неё не узнаешь. Кто мог предположить, что ты здесь окажешься? На службу он поехал, как же! Следил за мной или кто-то подсказал, где искать?
Двумя днями позже Акулов, прокручивая этот разговор в голове, долго пытался понять, что же вынудило его сказать следующие фразы, но так и не доискался причины. Она, конечно, была, но логического обоснования не имела. Наверное, какое-то предчувствие, причём того разряда, к которым Андрей всегда относился с большой долей скепсиса: дескать, потом всегда кажется, что звезды предупреждали…
Тщательно подбирая слова и контролируя выражение лица, довольно безразличным тоном он произнёс:
— Надоело слушать твои байки, вот и решил поглядеть, как обстоят дела на самом деле.
— Ну и как они обстоят?
— Бывает и хуже.
— Согласна… Кто тебе сказал адрес клуба?
Акулов хмыкнул:
— Мир не без добрых людей. Установить адрес было легко, не в этом проблема.
— А в чём она? В твоём отношении? Ты перестанешь общаться со мной до тех пор, пока я не перейду работать нянечкой в детский сад? Я бы, может, и пошла, да только денег, которые там платят, мне не хватит даже на косметику.
— Весь вопрос в деньгах?
— Андрюша! Я тебя, конечно, очень люблю, но выслушивать проповеди не собираюсь. Прежде чем осуждать, постарайся хотя бы понять. Тебе не нравится, что я раздеваюсь перед этим зажравшимся быдлом? Так ведь это я их использую, а не они меня. Я! Знаешь, сколько баб в этом городе мне завидуют, сколькие мечтают оказаться на моём месте?
— Что, очень много? — Акулов криво усмехнулся.
— Достаточно! Идти на завод и горбатиться за токарным станком никто не желает…
— Лучше задницей трясти…
— Лучше трясти задницей здесь, чем в каком-нибудь другом месте. Объяснить, почему? Да, вопрос, простите, в деньгах! Я предпочитаю раздеваться и получать достойные деньги, чем за шестьдесят баксов в месяц преподавать алгебру юным придуркам, которые ни о чём, кроме героина, компьютерных игр и щупанья прыщавых одноклассниц, не думают. Шесть уроков расстилаться перед ними, потом лупить по потным рукам директора школы, который считает, что, записав мне пару факультативов, имеет право на горизонтальную благодарность, а вечером питаться макаронами с морковкой и рыдать над порвавшимися колготками. Андрюша, я пробовала — это не для меня. Хватило двух месяцев, чтобы понять. Работая здесь, я чувствую себя человеком. Да, приходится делать то, что тебе не нравится, — но когда я это делаю, вся толпа в моей власти.