НЕВЗОРОВ: По этому вопросу можно сказать следующее: мороз, грязь, дождь — это все для обеих сторон.
ГАСПАРЯН: Но советской армии было удобней: она-то оборонялась сначала.
НЕВЗОРОВ: Да, но я вам скажу другое: немцы наступали, наши отходили, немцам только задерживало темпы наступления, а мы в результате этого вынуждены были бросать танки, бросать орудия, минометы, бросать свое вооружение, не могли вылезти, допустим, из той же грязи. Одно дело — задержать, а другое дело — потерять это вооружение. Это разные вещи, поэтому, значит, говорить о том, что остановила немцев не борьба советских войск, а именно вот эти второстепенные формы… Ну, об этом говорят, оправдывая свою неудачу, мягко говоря, в наступлении на Москву, гитлеровские генералы, начиная со времен сразу после того, как закончилась война, и все эти годы эту мысль они постоянно…
ГАСПАРЯН: Манштейн так свои воспоминания и назвал: «Утерянные победы».
НЕВЗОРОВ: Да. Ну давайте еще раз посмотрим так: они наступали на Москву, они планировали разгромить Советский Союз, они, что, не знали, какая у нас погода, какие у нас дороги?!
ГАСПАРЯН: А на это они вам отвечают, кстати, все в тех же воспоминаниях: они говорят, что разгром Советского Союза планировался согласно оперативному плану «Барбаросса» за 3 месяца, то есть до наступления вот этих вот дождей, распутицы, морозов, снегов, — всего, чем богат наш климат.
НЕВЗОРОВ: Почему все-таки произошла эта задержка в наступлении на Москву?
ГАСПАРЯН: А на это они тоже дают ответ, ответа два всего: первое — это то самое сопротивление советской армии, с которым они столкнулись, и ничего подобного германская армия в Европе с 1939 года по 1941 год не видела, поэтому для них это было неожиданностью, — это первый момент. Второй момент: Франц Гальдер в своем военном дневнике пишет, что ресурс танков был полностью уже поглощен к августу, поэтому наступать не получалось, надо было проводить перегруппировку, вводить новые силы, блицкриг захлебнулся.
НЕВЗОРОВ: Понятно. Значит, они признают, что срыв наступления на Москву был обусловлен не плохими погодными условиями, они летом наступали, они начали 22 июня, они планировали уже к августу месяцу захватить Москву! И как писал Георгий Константинович Жуков о том, что, упоенные своими успехами в приграничных сражениях, они намеревались с ходу форсированным маршем захватить Москву. Почему у них не получилась вот эта задумка? Хотя у них по планам было что, значит: судьба войны решается между линией госграницы и линией рек — Западная Двина и Днепр — там, где сосредоточены основные вооруженные силы Советского Союза, их уничтожение обеспечит решение любых других задач. Им удалось в результате вот этого внезапного нападения нанести тяжелейшие поражения нашим войскам. Ну, достаточно сказать, что Западный фронт, который прикрывал московское направление в период белорусской операции, из 44 дивизий, которые там были, 24 дивизии были полностью уничтожены! 20 дивизий понесли потери от 80 до 90 %! И они уже считали, что война выиграна, генералитет ликовал, считал, что теперь можно наступать куда хочешь, захватывать что хочешь. И вот они, значит, с 10 июля устремились на два направления: главное — Москва и вторая часть — это ленинградское направление. Вот куда были направлены их усилия. Почему им не удалось решить эти задачи, в частности на направлении главного удара? — Да потому, что Ставка уже на 4-й день войны поняла свою стратегическую ошибку в определении направления главного удара противника. Наше руководство военное перед войной так сосредоточило свои вооруженные силы…
ГАСПАРЯН: Белостокский выступ, да?
НЕВЗОРОВ: Нет, я имею в виду весь советско-германский фронт. Они сосредоточили главную группировку на юго-западном направлении, считая, что противник должен нанести главный удар на Украину, потому что, как вспоминал Микоян, Сталин настоял на том, чтобы там была наша главная группировка, что без украинского хлеба, донецкого угля они не могут вести длительную войну. Но Сталин не учитывал одного, что Гитлер был авантюрист и ему длительная война не нужна, у него главное было эта молниеносная война, молниеносный разгром! И поэтому основная масса войск была сосредоточена на московском направлении в составе группы армий «Центр», там находилось 36 % людей, 53 % танков, почти половина артиллерии, самолетов от всего, что было брошено в начале войны, и вот эта группировка должна была решить судьбу войны.
ГАСПАРЯН: Вы назвали канцлера Германии Адольфа Гитлера авантюристом, то есть вы повторили те оценки, которые ему давал германский генералитет уже после войны. В этой связи меня интересует один нюанс: вот Гитлер собирался взять Москву, допустим на секундочку, в декабре 1941 года ему бы это удалось. Он действительно бы взял Москву, как ее взял в 1812 году Наполеон. Согласно плану Гитлера Москва должна была быть стерта с лица земли. Где в этом случае осталась бы на зимовку германская армия, она бы, что, посреди вот этого пепелища при температуре -30 на улице ночевала? Этот факт вообще как-то учитывался в Берлине в рейхсканцелярии или не думал никто даже об этом?
НЕВЗОРОВ: Об этом тогда никто не думал. Когда это было заявление Гитлера? 8 июля он сказал генералитету, что Москва должна быть уничтожена, разрушена, ее, как говорится, территория скрыта под водой. С этой задачей может справиться авиация, и дал задание начать разрушение Москвы с воздуха. Первое — это то, что планировалось еще тогда в июле месяце, невзирая на то, где зимовать, они не думали об этом и не планировали насчет зимовок. А если бы, допустим, возьмем абстрактно, мы лишились бы Москвы, и ответить на вопрос, а где бы они зимовали? — Да, Господи, сколько у нас населенных пунктов, городов и так далее, деревень! Это не проблема была.
ГАСПАРЯН: На самом деле, это проблема, и очень существенная, потому что получалось бы, что если бы немцы вышли из Москвы, то они в точности воспроизвели бы печальный путь Наполеона, то есть сделали бы ровно то, о чем Гитлер предупреждал и убеждал — не повторять ошибок — свой Генеральный штаб. То есть они вышли бы, как вы говорите, много городов, много деревень, ночевали бы там, а суть-то тогда в чем была бы? Они бы отдали стратегическую инициативу. Ведь история показывает, что с потерей Москвы война-то здесь не заканчивается, Россия — это не Франция. Французы потеряли Париж, и все, война закончилась. Но здесь-то война продолжалась, она уже была объявлена Отечественной. И сам Гитлер ее называл тотальной войной, а тотальная война всегда двусторонняя.
НЕВЗОРОВ: Это все правильно. Но давайте с другой стороны. С потерей Москвы они получали полную возможность наступать вплоть до Урала, лишить Советский Союз не только своей столицы, промышленного района, но и захватить кузницу вооружения, уральский… Кто бы им противостоял на этом пути, если бы не те вооруженные силы, которые были сосредоточены на московском направлении? Давайте так посмотрим. Я вам приведу только цифры. Начиная с 27 июня… Я почему беру эту цифру — 27 июня. В этот день Ставка дала распоряжение о передаче армий группы резерва Главного командования для защиты Москвы. Была поставлена задача этим армиям: закрыть пути на Москву, уничтожать противника контрударами, ударами авиации, не допустить его. 28-го числа…