СКОРОХОДОВ: К сожалению. Мы просто взяли, может быть, не самые удачные образцы за подражание. Поэтому у нас вот такая мифологема теперь и происходит.
СКОРОХОДОВ: Но мне кажется, что если ты относишься серьезно, то ведь масса, как говорится, первоисточников. Но обратитесь, ведь сохранились и книги грамзаписи, вот, если мы говорим о песнях. Вот, в частности, «Священная война». В газете «Известия» под огромным портретом Сталина было опубликовано 24 июня стихотворение Лебедева-Кумача «Священная война». Это была абсолютно в его стиле написана песня. Не песня. Написаны стихи. Никто даже не думал, что они станут. Александров Анатолий заболел, когда прочел. Утром прочел газету. К вечеру он уже набросал первый вариант мелодии. Наутро уже была готова эта песня. Уже он сделал клавир. И более того, вы знаете, самое интересное, если 24-го появилась песня, то уже на Белорусском вокзале 26-го Александровцы.
ГАСПАРЯН: Хор Александрова пел.
СКОРОХОДОВ: Хор был в отпуске, к сожалению.
ГАСПАРЯН: Это тоже мифологема получается.
СКОРОХОДОВ: Да. На самом деле он собрал десять человек, те, что были в Москве. И эти десять человек на площади Белорусского вокзала. Кстати, тоже сейчас на перроне уходящего состава пели. Нет, на площади пели. Но площадь была полна народу, которые собирались ехать на фронт, призывников так называемых. И они пели эту песню раз десять. Потому что споют — и снова люди требуют. Другие появлялись слушатели. Так что вы можете представить себе — эта песня уже была. И нужно было ее записать. Кстати, по радио она первый раз прозвучала живьем. Но для того, чтобы была пластинка, ее записали 28 июня.
ГАСПАРЯН: Это первый прокрут по радио, по Всесоюзному.
СКОРОХОДОВ: Нет, по радио спели. В этот же вечер они пели уже по радио.
ГАСПАРЯН: Тоже живьем, соответственно.
СКОРОХОДОВ: Живьем. Ну, вы знаете, только одно нужно сразу учесть, что у нас не было иллюзий в отношении того, как это делалось. Целый день сидело два цензора. Ни одно слово по радио не могло пройти без цензуры. Так что, прежде всего, несли цензору, он слушал, записи еще нет. Читал текст, слушал. Если говорил добро — это шло в эфир. То же самое — нужно было получить специальное разрешение, наряд на грамзапись. И вот песня «Священная война» была, значит, записана 28 июня. Все понимали, что это важнейшая песня. Поэтому 4 июля вы представляете какое короткое, уже поступил первый оттиск. И вот тут очень важная вещь. После этого каждый день всю войну в шесть часов утра вещание начиналось с песни «Идет война народная, священная война».
ГАСПАРЯН: То есть, не с гимна Советского Союза, а именно с этой песни.
СКОРОХОДОВ: Да, да, понимаете, это колоссально. Причем, я сам видел, потому что я пришел когда студентом еще на практику, мне показали — коробка пластинок со «Священной войной», но очень странная коробка. С одной стороны «Священная война», да, и с другой стороны «Священная война».
ГАСПАРЯН: Портилась сторона, и переставляли пластинку.
СКОРОХОДОВ: Да, да. Поэтому специально держали. Вот я видел коробку уже хорошо играных пластинок. Ну, вот все-таки представляете, насколько была важна эта песня. Кстати, Александров через месяц, по-моему, переписал уже с полным составом хора. Но с самого начала оркестр был. Кстати, оркестр Большого театра играл с ним, и дальше оркестр уже ансамбля появился. И вот та знаменитая запись, которая сегодня иногда звучит, она появилась, ну, через несколько месяцев после того, как появилась песня.
ГАСПАРЯН: Кроме «Вставай, страна огромная!», какие песни в те дни пользовались, ну, если можно так сказать, наибольшей любовью у аудитории и какие крутились по радио?
СКОРОХОДОВ: Ну, я могу назвать несколько песен очень популярных и, кстати, написанных хорошими композиторами. Ну, 25-го появилась песня «Бейте с неба самолеты», это очень хорошая. Самовары, самопалы. Первая песня — это Анатолия Александрова, вторая Новикова. Затем «Мы фашистов разобьем», «Победа будет за нами». Вы знаете, что это песни хорошие. Но, кстати, вы не думайте, что так, ну, попали в такую волну заблуждения композиторы. Дело в том, что в это время одна из центральных газет, самая центральная…
ГАСПАРЯН: Это «Правда», как я понимаю.
СКОРОХОДОВ: Да.
ГАСПАРЯН: Больше центральной просто нет.
СКОРОХОДОВ: Написала, что советские люди уже в этом году в декабре будут праздновать победу над фашизмом. Вот так, представляете.
ГАСПАРЯН: Глеб Анатольевич, а что другое могла написать-то газета «Правда», если у нас в полевом уставе Красной армии написано: «Мы воюем малой кровью, и мы воюем на чужой территории».
СКОРОХОДОВ: Да.
ГАСПАРЯН: Ведь страна же верила, что если завтра война, если завтра в поход, то мы разобьем врага в кратчайшие сроки. Никто же не думал о том, что это будет такая война. Это же стало шоком для всех.
СКОРОХОДОВ: Да, особенно это было удивительно после того, как люди услышали о том, что уже бомбят города, которые все ближе и ближе к Москве, а песни продолжали звучать. И здесь очень важна и другая вещь. Дело в том, что вот пластинки ведь особое значение имели. Потому что, понимаете, каждый раз приглашать певцов на радио было невозможно, а страна слушала радио тогда, как никогда.
ГАСПАРЯН: Самое оперативное средство массовой информации.
СКОРОХОДОВ: Да. Потому что «от Советского информбюро». И потом появились сразу концерты по заявкам фронтовиков.
ГАСПАРЯН: А когда был первый концерт по заявкам фронтовиков? Примерно хотя бы.
СКОРОХОДОВ: Совершенно точно скажу: уже в июле месяце. Поначалу эти заявки — ну, я так думаю, небольшой секрет для наших слушателей — организовывали корреспонденты…
ГАСПАРЯН: …фронтовые корреспонденты?
СКОРОХОДОВ: Да, которые были посланы уже на фронта, и работали уже среди действующей армии. Это очень важно потому, что, в общем-то, кому так сразу в голову придет писать заявку: «Прошу передать для меня…» и так далее.
ГАСПАРЯН: Да и не до того было-то! В те-то недели, первые, самые страшные, вряд ли кто-то бы на фронте решил, что сейчас самое время писать заявку в Москву на улицу Качалова.
СКОРОХОДОВ: Но все-таки эти передачи имели большое значение и сыграли положительную роль. Скажем, комиссия, которая там сидела, — не только цензор, но и комиссия принимала Союзы композиторов, и Союзы писателей были — значит, послушала когда песню «Два Максима» (очень была популярная песня в бурном таком ритме фокстрота: ««Та-та-та», — говорит пулеметчик; «Та-та-та», — говорит пулемет», очень хорошая песня), они сказали: «Ну что же это за… Там у нас война, а вы фокстрот?!»
ГАСПАРЯН: А что же надо было тогда?
СКОРОХОДОВ: Вот. «Это не пойдет!» — песня была запрещена. Каким образом однажды в концерте по заявкам фронтовиков она прошла живьем, спели ее?! И вот тут на самом деле письма посыпались такие! Людям не нужны были нагнетания вот этого ужаса нашествия. Наверное, уже очень быстро пресытились, и очень быстро надоела слушателям, и поэтому эта песня стала одной из самых популярных, и более того, пошли песни совсем другого плана: песни, которые шли от человека. Вы знаете, что первая песня, которую написал Соловьев-Седой, это была песня лирическая: «С далекой я заставы, где в зелени дом и скамья, там парень пел кудрявый… Ту песню запомнил я. Играй, мой баян, и скажи всем врагам, что смелыми будем в бою, что, как подругу, мы родину любим свою». Через «я» с далекими «мы», то есть лирическая песня, Соловьев-Седой очень точно почувствовал. Кстати, он ведь сотрудничал тесно с Леонидом Утесовым, и поэтому Леонид Осипович много песен его пел и до войны.