– Я думаю, победу тебе не одержать. Не стоит повторять попытку, – не аргументируя совет, сказал Фзатхан Дохану и мельком глянул на земляшку, все так же лениво растекающуюся в кресле. – Ей не до нас. Она где-то очень далеко. Когда эрсер таращится в одну точку и ничего вокруг не регистрирует, как будто вместо мозгов у него комп, который завис, тогда это, у них там, называется ме-ди-та-ци-я. Во словечко – суставы в языке вывихнуть можно!
Стюард испытующе посмотрел в глаза штурману. Но под черепом у Дохана в этот момент преобладали совершенно противоположные желания.
– Ничего, ничего, – проворчал штурман, принимая из рук сопланетника порцию утешительного. – Все бабы одинаковые, поначалу ломаются, потом сами просить начинают. Король танцев Дохан Киррсс всегда получает, что хочет, клянусь собственным хвостом.
Вспомнив про свой великолепный хвост, он эффектно щелкнул им по полу. Искоса глядя на капризничающую самку, раздраженно бросил:
– Вот ведь шлюха, не дала… Ничего, ничего, пускай думает, что я совершенно не расстроился. Если не сойдет, через пару проколов я ее попробую закадрить второй раз.
– Между первым и вторым – полируем голубым, – констатировал стюард и выдал офицеру еще бокал, наполненный излюбленным «небесным пламенем». Дохан, глянув на показания таймера личного терминала, поколебался, но взял все же.
Откушав еще один традиционный послевахтенный, штурман выметнул длинный желто-розовый язык и достал со дна глубокой узкой колбы вишенку.
– Ишь ты какая, глянь на нее, думает, лучше нет никого! – продолжал он сердиться, не в силах успокоиться. Выпивка же еще не подействовала.
– Внешне мы от них мало чем отличаемся, но даже нам земов не понять. Поди попробуй догадайся, что у них на уме, – рассудительно сказал Фзатхан. – Хотя следовало ожидать. Миф о превосходстве как стержень мироощущения. Большая часть сообществ, пытающихся выжить под давлением превосходящей их культуры, создают некий миф, который дает им возможность верить, что с какой-то точки зрения они особенные. Избранные. Облагодетельствованные богами. Цыгане, евреи, анарти, джейшеры, коитиане, муккайцы – исторических прецедентов масса…
– Когда человек с дипломом историографа идет в официанты, это очень подозрительно, – высказался человек с дипломом звездолетчика.
– Иногда это единственный способ вырваться к звез… – начал было говорить Фзатхан.
Но в эту секунду земляшка поднялась со своего места, пригладила на бедрах умопомрачительно сексуальное платьице и характерной походочкой побрела к выходу. Двигалась сонно, пошатываясь и приволакивая ноги, опустив лицо, будто пьяная или одурманенная наркохимией. Штурман мгновенно утратил всякий интерес к собеседнику.
– Безрогий волосат! – ругнулся он и пробормотал: – Неужто она сойдет именно здесь? Жаль, если так… ладно, Фзатханчик, я валю. Сказали отвали, значит…
– Услышал ты мой дельный совет или нет, но я тебе его дал, – перебил магистр историографии Фзатхан Шаффчч, – а теперь исчезаю. Перед заливом новой порции богатеньких бездельников имею право на пять минут полной релаксации.
…планетарные антигравы медленно придвигали лайнер к транзитному космопорту. Условно-цилиндрический объект завис на ближней орбите Силвер Болл III, он был со всех сторон облеплен звездолетами многообразных конструкций и назначений. Повсюду, пыхая струями реактивного пламени вспомогательных движков, туда-сюда сновали инерционные анг-катерки частных извозчиков, готовых за небольшую плату перебросить пассажиров в любой район системы Серебряного Шара. Стыковочные захваты номерного «ДЮМА» вышли из пазов корпуса и замерли наготове. В нужный момент они защелкнутся и прижмут лайнер всеми люками левого борта к шлюзам орбитальной станции. В предшлюзовых холлах уже собирались люди. Многие оживленно шумели, предчувствуя: пройдя шлюз, каждый из них перестанет быть частицей Дороги. Отправится по своим делам, напрочь позабыв о тех, с кеми выпивал и общался как с лучшими друзьями, мило выболтав чуть ли не всю историю своей жизни и пропустив мимо органов слуха полудюжину таких же, но чужих историй.
Печальный штурман добрался к своей каюте, намереваясь вздремнуть минуток триста, прежде чем вновь заступить на вахту. Привычным поглаживанием ладони открыл замок, вошел, захлопнулся, не раздеваясь шлепнулся в свой гамак. Он испытывал одно лишь желание: заснуть как обычно, моментально… однако не сумел. Его маленькая, пушистая квазифретка Тюмпа – любимица всех йвоверов экипажа, – вскарабкалась наверх, пристроилась на животе у хозяина, довольно раздулась до размеров баскетбольного мяча, умостилась поудобнее и тихонько зажужжала. Теплое тельце согрело низ живота… и невольно ка-ак начали возникать совершенно другие желания, многие и разные, но объединенные тематически… А если у нее и внизу волосы удалены, и ножки эпилированы… ы-ы-ы оооо! и кто-то же спит с ней! счастливчик леандигс, чтоб ему импотентом быть, волосату старому!
Долго не мог уснуть Дохан Киррсс, но все же избавился от плотских желаний, сбежав от них в сон. Йвоверы сновидений не ведают. Не эрсеры какие-то там! Люди нормальные, прагматичные, без мистических наворотов в мозгах.
…Разбудил второго штурмана наглый стук в дверь. Сопровождался грохот ругательствами и требованиями немедленно открыть; неслись они из ретрансов на притолоке.
– Какого хвоста? – проворчал Дохан, с вывертом скул зевая, и взглянул на таймер. Минут двести пятьдесят миновало точно… Еще не проснувшись полностью, сполз с гамака и на полусогнутых потащился отпирать. Квазифретка в поле зрения не шныряла – наверняка воспользовалась маленьким лючком в стенке каюты, специально сработанным для нее. По расписанию «ДЮМА» сейчас должен бы обретаться на поверхности равнинной, степной планетки Зиг, на площадке наземного космопорта столичного города Джойлесс-плэйс. «О боже, как некстати меня разбудили… что бы могло стрястись?» – думал штурман, вполуслепую нашаривая дверной сенсор. – «Неужто опять задержка вылета, из-за какой-нибудь забастовки… придется в спешном порядке рассчитывать компенсирующий график рейса. Да нет, скорее всего Тюмпа по неистребимой привычке у кого-нибудь из пассажиров обувь погрызла. Скандал сейчас будет страш…»
Страшный удар вышиб остатки сна из рогатой головы штурмана.
В образовавшемся проеме совершенно неожиданнейшее зрелище предстало. Главную роль в шоу исполнял приклад лучемета, занесенный для удара, причем нацеленный Дохану прямо в лицо. Приклад заслонил почти весь мир, низведя остальные детали до фонового, кордебалетного уровня.
И УДАРИЛ.
Через мгновение опрокинутый йвовер разложился на полу своей каюты, уцелевший правый глаз выкатив на ворвавшихся. Почему-то в мозгах не было ничего, кроме размышления на полном серьезе: выбитые зубы уже надо выплевывать или не к спеху?
– Во как вылупился, гом конченый! – произнес аудио-конвертатор ударившего человека; незнакомец неохотно опустил рычажные манипуляторы, стискивающие лучемет. – Подымайся, недоносок, живо, не то рога отстрелю.
Невероятно, но факт: это был прыц. Живой! Дохан полагал, что эти бронированные самой природой страхолюдины давно сделались объектом изучения археологов. Массивное тулово, похожее на измятую кастрюлю с пузатым чайником, водруженным на крышку, придвинулось. Передние траки живого мини-танка оказались в каких-нибудь миллиметрах от ног поверженного штурмана… Но в это мгновение невесть откуда возникла Тюмпа. Она с яростным верещанием отважно вступилась за хозяина и уже в мгновение следующее была раздавлена движительными органами негуманоида. Брызги зеленой крови превратили стены каюты в галерею, специализирующуюся на выставках абстракционистов.