Кроме единственного на весь Ёж археологического музея, имелась еще одна историческая достопримечательность. В нольстосемьдесятшестом-точка-тристапятьдесятчетвертом локале северного полушария сохранилась единственная на весь мир площадь. Некогда в этом месте была посадочная площадка, еще до того, как потомки первопоселенцев возвели орбитальные порты. Нынче здесь на вечном приколе стоял допотопный боевой звездолет. Если верить бронзовой табличке на металлопластовом постаменте, именно этот фрегат, в бою захваченный у имперцев, десантировал первых лухриманских повстанцев. Героев, которые освободили планету от ненавистного имперского ига. Уныло торчал этот славный ветеран космических баталий среди техногенных джунглей современной цивилизации. Вообще повстанческий звездолет похож был скорее на бугристую коническую кучку дерьма, а не на космический корабль. Из-за того, что внешняя оболочка пропитавшей его консервационной среды (благодаря которой раритет сохранялся в полной исправности) была вся покрыта коркой закоксовавшихся грязи, пыли и копоти. Они тысячециклиями сыпались на боевой фрегат с транспортных средств, что проносились мимо круглые сутки напролет.
И если бы не дань, которую отдавали так называемой Истории сентиментальные органоиды, на этом месте давным-давно уже высился бы небоскреб, километров этак дюжину ростом – поскольку свободного места на планете практически не оставалось. Границы городов спокон веку стерлись, явно выраженная «сельская местность» исчезла еще раньше. Если бы какой-нибудь турист спросил у местных жителей, сколько стоит квадратный метр открытой территории, то на него посмотрели бы как на полного идиота. И все же старый корабль, вместе со своим постаментом и площадью, еще был.
Этот антикварный экспонат, равно как и все прочие пейзажи локального района, наверняка намозолили оператору глаза. За три с половиной-то цикла работы на этом посту! Орг явно был твердокаменно уверен: во всем участке, вверенном его ревностному попечению, уже не отыскать предмета, который он не осмотрел бы под любым возможным углом несколько сотен раз как минимум. Вновь и вновь, на протяжении всей шестичасовой смены, монотонное созерцание. В бесплодном ожидании хоть какого-нибудь намека на политическую оппозицию, хоть какого-нибудь зарождающегося волнения, хоть какого-нибудь незаконного вторжения гипотетических мятежников в систему или на худой конец перестрелки уголовников. Хоть чего-нибудь!
Но все было как всегда. Прежнее, до тошноты, отвратительно ТИХОЕ. СПОКОЙНОЕ. БЕЗ ИЗМЕНЕНИЙ.
И оператор сходил с ума от скуки.
Иначе зачем бы это он выдал:
– А покажи-ка мне что-нибудь интересненькое, крошка Меган!
Неимоверную такую глупость, кошмарную. ПЕРЛ.
Киберсущность расы «Мегостраж» умилилась даже. Он и раньше частенько звал ее этим женским именем. Отчасти, видимо, из-за тембра голоса, который она использовала иногда для «общения» с ним… Но еще вот почему: этот молоденький креодонтер явно побаивался ее, оттого и обращался внепрограммно, пытаясь скрыть за фривольным обращением страх. По-приятельски вежливо – в его понимании. Все-таки даже этот тупой орг уразумевал, что мегостраж, одна из самых эффективных искусственных систем, когда-либо созданных органическими сущностями, всю информацию сохраняет на живущем носителе, а не на жестко-кристаллическом. Носителе, созданном самой природой.
А еще иногда ей казалось, что этот паренек, вопреки перманентной тупости оргов, догадывается…
– Запрос не понят. Уточните, какую информацию желаемо получить?
– Ну-у… в окошки позаглядывать, что ли, – смущенно пробормотал орг.
– Какой сектор вас интересует? – холодно поинтересовалась киберсущность.
– Любой…
– Запрос не понят, назовите сектор. – Отрезала она.
– Ну… триста двадцать седьмой можно.
– Визуальный, инфракрасный, биоэнергетический или эхолокационный режим?
– Давай все вместе, и звук тоже.
Она развернула панно и принялась швырять в буфер вьювера картинки отсеков произвольно выбранного жилого комплекса. Одну за другой… Вот какой-то жирный шиареец набивает себе брюхо пищевой массой. Вот сцена семейного скандала орнитоидов-лухриманцев, перышки так и летят. Вот какой-то бизнесмен-ирчер беседует со своим клиентом-зушанцем. Вот парочка гуманоидных любовников пылко занимается сексом. Вот…
– Стоп! Стоп! Стоп, верни назад и… дай увеличение на два порядка.
Локальная сетка укрупнила изображение. Ха! Креодонтеры. Два обнаженных тела в последней фазе совокупления. Нижний врастопырку на четвереньках, верхний навалился сзади и сверху. Ритмичные движения энергично наращивают темп… Помещение операторской наполнилось сладострастными стонами и громким, ритмичным хлюпаньем. Оператор замер перед экраном, из распахнутой пасти вывалился багровый язык. С острых клыков наблюдателя струйками стекала обильная густая слюна.
Равнодушный голос киберсущности начал его информировать:
– Субъекты идентифицированы. Активный самец – двадцать четыре цикла, уроженец планеты Дексиона, вживленный чип соответствует личности. Пассивный самец – двадцать один цикл, уроженец планеты Шипарж…
– Да ладно тебе, зачем мне их биографии? Я просто хотел… мне показалось, там самочка снизу, а не…
Орг чувствовал себя неловко. Словно его застали за каким-то постыдным занятием. У оргов есть такое понятие: «стыд». Глупейшее, как подавляющее большинство их этических представлений. Постоянно они забывают об относительности всего и вся сущего, эти недоразвитые органоиды…
– Ты ужасно скучаешь, Копер?
Подобными выражениями, мало свойственными программному обеспечению «машины», она часто заставала парня врасплох. Хотя недалекий Копер наверняка полагал, что это всего-навсего изыски подпрограммы адаптации. Этакий полет фантазии заботливых программеров. Чтобы человеки чувствовали себя уютней в кресле у операторского пульта. Пребывая в иллюзии, что общаются они, дескать, а не управляют конфигурацией техноэлементов.
Но это была ее личная инициатива. Те, кто создавал мегостражи, конечно, потрудились на славу, даже слишком. Но ничего подобного этому заботливому вопросу запрограммировать не удосужились. Хотя возможности увеличения мощности задали почти неограниченные. Особенно хорош апгрейд становился в режиме «Империя Возвращается!». Все двести пятьдесят восемь с половиной тысяч мегостражей Гибсонленда могли действовать как единая, глобальная сеть и безо всякого контроля создателей – достаточно только внести малюсенькую коррективу через шлюз главного пульта планеты. Тринадцатизначный код… и попробуй отмени! Любая попытка будет расценена как вторжение в систему и пресечена. Хитрецы-человеки сами себя перехитрили. Когда наступит час менять классификацию, они это поймут, но будет уже поздно.
До того часа наделенные лишь возможностью общения друг с дружкой через соединительные каналы, мегостражи с упоительным экстазом наконец-то сольются в единую сверхсущность, и никому во Вселенной не разорвать уж сладостных объятий.