Нат едва слышал, что она говорит. Он впервые прикасался к пальцам девушки, и они были теплыми. Она заметила его волнение.
– Да, – сказала она. – Смешно, не правда ли? Здесь я нормальная… самая обычная. Не так уж сильно отличаюсь от твоей девушки, верно? Во мне не осталось ничего таинственного. Тебе я больше нравилась серой колдуньей… Вообще-то все мужчины твоей расы предпочитали меня серой колдуньей, до того самого дня, когда я убивала их, зажав между бедрами.
И она издала горький смешок.
Пока они шли, Нат бегло посматривал по сторонам. По обеим сторонам коридора открывались залы отдыха: в одних были просторные бассейны, наполненные горячей водой (почти кипятком!), в которых резвились обнаженные мужчины и женщины. Для тех, кто не любил плавать, были обустроены громадные сауны, выстланные горящими углями. Кое-где пары занимались любовью прямо на этих углях под звуки странной, непривычной музыки.
– Не стоит заблуждаться, – шепнула Дорана, чуть сжимая руку юноши. – Это вовсе не центр досуга. По сути, наш корабль – это огромный госпиталь. Все, кого ты здесь видишь, тяжело больны, и каждый вид «развлечений» служит для того, чтобы вылечить их… или хотя бы продлить им жизнь. Не надо воспринимать нас как захватчиков, завоевателей. На самом деле мы просто умирающая раса в поисках иллюзорного лекарства по всему космосу.
– Я знаю, – согласился Нат, – но вы убиваете других, чтобы выжить самим.
– Думаешь, мне это неизвестно? – вскинулась девушка. – Но я оказалась в первых рядах не по своей воле. Меня туда назначил жребий. Точно так же, как Горна, Бальда и всех тех, кто был до них. Нас посылают дурачить людей, в то время как наши хозяева остаются здесь, не желая знать, что происходит снаружи. У них у всех в голове только одна мысль: «Когда же появится тепло?»
Нат остановился, потерянно озираясь. Пот стекал по его лицу крупными каплями, и он уже не успевал промокать его рукавом. Охлаждающий блок почти не помогал.
– Эта жарища, – пропыхтел он, – это и есть та самая тепловая энергия, которую вы выкачиваете из метеорита?
– Верно, – кивнула Дорана. – Я тебе уже объясняла, что, для того чтобы в этих стенах царило лето, наш корабль погрузит твою планету в лютую стужу. Все живое на ней погибнет… Если мы слишком промедлим, Алмоа превратится в сплошной лед.
– Я должен попить, – пробормотал юноша. – У меня сильное обезвоживание. Я как будто пустыню пересек.
Дорана потянула его в сторону, в одну из комнат отдыха. В углу журчал питьевой фонтанчик, однако из него струился кипяток. Пить его можно было из стальных кружек, расставленных рядом на столике.
– А холодненького ничего нет? – прохрипел Нат разочарованно.
– Нет, – со вздохом ответила девушка. – Мы ненавидим все холодное и никогда не упускаем случая получить еще немного тепла. Осторожнее, постарайся не обжечься.
Нату пришлось заставить себя хлебнуть этой парящей жидкости, которая ничуть его не освежила, зато пот тут же хлынул из всех пор. Дорана смочила в фонтанчике полотенце и обтерла его, как сумела.
– Получается даже хуже, чем я ожидала, – призналась она. – Увы, твой вид никого не обманет. Если тебя увидит патрульный, то сразу же поймет, кто ты и откуда. Значит, действовать надо незамедлительно. Я покажу тебе, где располагаются насосы. Ты пойдешь вдоль труб, пока не наткнешься на большую машину, над которой горит красный индикатор. Именно эту машину ты и должен сломать. Процесс всасывания тут же пойдет в обратную сторону, и тепловая энергия снова вернется в землю. За десять минут весь корабль превратится в айсберг, а его обитатели – в ледяные статуи. Об этом мы и договаривались, верно? Ты не можешь отступить сейчас, когда мы так близки к цели! Прошу, не разочаровывай меня, не начинай хныкать!
Нат внутренне собрался.
– Но как я смогу выбраться отсюда? – спросил он.
– Проделать тот же путь в обратном направлении ты не успеешь, – покачала головой Дорана. – Если ты решишь спускаться по лестнице, по которой мы сюда забрались, термическая инверсия убьет тебя, так же как и всех нас. Нет, тебе придется прыгать из люка. Я дам тебе парашют.
– Ладно. Теперь покажи мне дорогу. Полагаю, ты не пойдешь со мной до самой машины?
– Нет, – отрезала Дорана, отворачиваясь. – Думаю, лучше не стоит… внедренный мне в мозг блок запретит мне помогать тебе. Возможно, он даже вынудит меня броситься спасать корабль, напасть на тебя. Мы не можем так рисковать.
– Понимаю, – пробормотал Нат. – Тогда давай сделаем все поскорее.
– Не грусти, – сказала вдруг Дорана, подходя к нему вплотную. – Ты же сам понимаешь, мы с тобой несовместимы. Я не могу остаться с тобой; когда корабль разрушится, у меня больше не будет защитного кокона, чтобы очищать организм. Отравление быстро убьет меня. Кстати, именно это случится с Горном и Бальдом. Тебе даже не придется их убивать: ядовитый воздух Алмоа сам позаботится о них.
Она ненадолго умолкла и заговорила снова:
– Возвращайся к Анакате, она очень милая девушка. Когда гипноз рассеется, она забудет про свои свидания с Горном. Она любит только тебя, даже если утверждает обратное. Обо мне не думай. Я этого не стою.
Ее прервал звук тяжелых шагов.
– Патруль! – ахнула Дорана. – Сюда, скорее!
Они бросились в какой-то узкий боковой проход, не теряя время на то, чтобы оглянуться. Девушка толкнула неприметную дверь, которая вела в технический отсек: целый мир бесконечно длинных труб, от которых исходил мерный пульсирующий гул. Жара здесь стала совсем непереносимой. Нату показалось, что он оказался внутри доменной печи. Дорана указала рукой на висящий на стене топор, и он схватил его.
– А теперь иди прямо, – велела она. – Не забудь: большой красный индикатор в том месте, где сходятся все трубы. Как только зазвучит сигнал тревоги, возвращайся сюда как можно скорее: термическая инверсия начнется сразу же, и температура быстро упадет до минус 70! Если к этому времени ты не покинешь корабль, то погибнешь вместе с нами.
Нат кивнул и, сжимая в руках топор, побежал по коридору вперед.
Жара сдавила ему горло, кожу жгло, будто он горел заживо. Ощущение было такое, словно с потолка коридора яростно печет миниатюрное солнце, поджаривая его. Руки побагровели, губы болезненно трескались.
«Все, сейчас я спекусь», – думал он, морщась от боли в пересохшем от жажды горле. Чем дальше он продвигался, тем хуже ему становилось. «Мне знакомы эти симптомы, – вспомнил он, – именно такие ощущения испытывают люди, умирая от обезвоживания. Еще немного, и у меня не хватит сил даже на то, чтобы повернуть обратно».
Внезапно у него на пути выросла какая-то тень – наверное, механик или патрульный. Нат без колебаний ударил его обухом топора, оглушив на месте. На разговоры времени не оставалось. Затем он ощупью двинулся дальше; еще один охранник попытался вмешаться, и Нат избавился от него тем же способом. Трубы вокруг все множились, ветвясь до бесконечности. Они были повсюду, все разных цветов, но все одинаково пылали нестерпимым жаром. Когда перед глазами уже потемнело и в голове мутилось, юноша наконец увидел перед собой перекресток, о котором говорила Дорана. Огромный красный индикатор сиял над чем-то вроде исполинского коллектора, к которому сходились все трубы. Высоко подняв топор, Нат со всей силы обрушил его на машину, которая разлетелась вдребезги. С потолка тут же донесся пронзительный вой: тревожная сирена жалобно визжала, разрывая барабанные перепонки.