И вы стали пить возбуждающие средства, Виагру, настойку женьшеня и элеутерококка…
Вы пытались друг из друга высосать все силы, возбудить и растормошить все чувства, какие только могли найтись в вашем несчастном теле, но добиться того яркого и незабываемого мига, который был, не могли…
Ибо он, сволочь, почему-то не наступал и вы опять неумолимо обвиняли друг друга во всех смертных грехах…
От отчаянья вы начали пьянствовать и бить друг друга чем попало…
Вас выгнали с работы, сначала ее, потом и тебя, а потом уже и из квартиры за неуплату, и вы поселились в каком-то глухом и заброшенном поселке в сорока километрах от города…
Вы жили в доме без окон и дверей, и спали на досках, едва прикрытых соломой… Вы собирали с помойки ненужное тряпье и недоеденную пищу, но все еще продолжали мучать друг друга сексом, который, как вам казалось, должен был явить вам то самое наслаждение, из-за которого вы и сблизились навеки друг с другом…
Но наслаждения не было, кругом царило одно только разочарование…
Ваши глаза были пусты, а лица безнадежны…
И неожиданно вы вдруг вернулись в свои семьи и покаялись…
Сначала ты, а потом она… И постепенно обыденность обрела прежние черты смертного постоянства и того спокойствия, с каким вы легко и до этого тратили свои дни под солнцем… Но совершенно неожиданно вы встретились снова…
И между вами опять пробежал ток, и вы опять удались в лес…
И там опять к вернулось то самое яркое и невероятное наслаждение…
– Ох, – вздохнул ты от неожиданности…
– О, Боже, – плакала она, ощущая всем лоном то самое, когда-то пропавшее наслаждение…
Но вы уже боялись его и не доверяли ему…
Вы боялись, что оно снова исчезнет как в прошлый раз, и поэтому вы стали встречаться украдкой…
Но однажды ваши супруги вас случайно выследили и ваши семьи снова развалились, и вы опять сняли, но уже другую квартирку на окраине города…
Вы уже боялись ложиться друг с другом в постель, заранее боясь, что наслаждение куда-то снова исчезнет и оставит вас навсегда в дураках…
Но наслаждение никуда не уходило…
Оно было с вами и это было загадкой вашего бытия…
Наваждение, в которое превратилось ваше наслаждение изумляло и одновременно лишило вас разума и вы боялись себе в этом признаться…
Вы боялись даже самих себя, ибо были сами создателями этого странного наслаждения и наваждения одновременно…
А потом наслаждение снова куда-то пропало… И вы тогда печально поглядели друг другу в глаза, расплакались, обнялись и расстались уже навсегда… То есть до следующего случайного оргазма!… Аминь!…
Я плакал, потому что у жены была истерика…
В истерике она всегда рвала мои стихи, а я их забывал и не мог вспомнить… Хорошо если она их забывала сбросить в унитаз и смыть… Тогда по клочкам я их собирал, но как правило, в живых оставались только самые нелепые и глупые стихи, что в какой-то мере подтверждало ее утверждение, что я не поэт, а бумагомаратель…
Я не хотел быть бумагомарателем и поэтому постоянно подбрасывал ей в чай антидепрессанты… Она их пила и ласково отдавалась мне везде, где я хотел… Чаще на балконе при свечах и при соседкиных раскрывшихся очах…
Мы извергали молнию и гром, окружая лоном сладострастным мой сон… Соседка была выпрыгнуть готова к нам с седьмого и на наш шестой… Но мы сближались ярко снова и она шептала только: Ой!…
– Ой, – в который раз без смысла соседка сверху говорила нам в тот миг, когда луна повиснув коромыслом вязала в узел разболтавшийся язык…
Так вот мы жили, жили – не тужили, пока жена в очередной раз не впадала в истерику, потому что забывала пить чай или я забывал подбрасывать ей в чай антидепрессанты, и тогда мои бумажные таланты большей частью смыты в унитаз, сбегали прочь… потоком очень бурным прямо в ночь… Соседка сверху ждала наших нежных оргий, но вместо этого жена нагишом выбегала на балкон и кричала о своей нелегкой бабьей доле и рвала мои стихи, а потом уносилась в туалет бросать их в унитаз, где и смывала их раз и навсегда… И было тяжко мне, и плакал я, жалея стихи… И снова что-то сочинял… А потом опять антидепрессанты в чае делали свое волшебное дело… жена становилась ласковой и ручной… И там на балконе со мной она оголяла все тело… И соседка выпучив глаза, глядела на нее и на меня… Мы извергали молнию и гром, окружая лоном сладострастным сном… Соседка была выпрыгнуть готова к нам с седьмого и на наш шестой… Но мы сближались очень ярко снова и она шептала только: Ой!… Ой, – в который раз без смысла соседка сверху говорила нам в тот миг, когда луна повиснув коромыслом вязала в узел разболтавшийся язык… Но потом она неожиданно упала и сделав причудливый пируэт, зацепилась за веревки с нашим нижним бельем… И вот он наш волшебный сон… Я в чаще двух безумных лон… С женою и с соседкой милой… Такой желанный и счастливый… Соседка прыгнула с седьмого, отчаянно на наш шестой, и меня так схватив любовно, всем лоном выкрикнула: Ой!…
А потом я снова плакал, потому что вдруг жена моя с соседкой уже вдвоем в истерике забились и стихи мои бросали в унитаз … Мои стихи – мои хождения в грехи… Кусочки слов на белоснежном небе… Из двух сладчайших язычков я рисовал очарованья в сладкой деве…
А они слились в безумной страсти, друг друга полюбили без меня… Стихи мои порвали все на части… В мечтаниях живут уже три дня… Меня к себе не подпускают, а сами что хотят, то и творят, что-то устроили себе на-вроде рая, а я как будто выпил яд… Хожу туда-сюда назад…
Жена с соседкой за дверьми мурлычат… Сосед хмельной в меня сердито тычет… Как будто я подбил его жену…
войти так беззастенчиво в мою… А я причем, они в своих мечтаньях… предаются самым радостным деяньям…
Потом летят опять ко мне… И гром и молния с балконом, все во тьме… Одно безумие…
Вот так мои стихи ненароком забираются в грехи… И за все вам благодарное апчхи!…
Господи, Дай мне, пожалуйста, силы
На Старого завершение, Нового продолжение,
Счастье вне-временья, Быть Полезной Тебе
Сердцем всем Жажду. Люблю!
Шептала моя нежная дева и плакала от счастья, что может шептать свою молитву ему…
А я глядел на нее во все глаза и думал и чего она не ложится в постель ко мне, неужели не видит как я люблю ее, дуру, как изнываю всем сердцем своим и плотью горячей…
А она все шепчет моя юная душа: В молитве тепло. Ветра в отдалении воют
И мирно стихают. Тебя, может быть, Не хватает немного, Но светом восполню. Насыщенность полная тела Без крошки, без капли. Я лучшее только зову, Благолепно внимаю. Спасибо всем клеточкам жизни,