– Так, ты ничья? – обрадовался я…
– Ага! Скорее всего! – и мы тут же поцеловались, а потом одним толчком я вогнал в нее свою горячую плоть, и мы совокупились…
Моя богиня стыдливо охала и даже что-то шептала на итальянском, потом на французком языке…
Одно выражение, – Мон плизир, мое удовольствие, я уже где-то слышал…
А потом мы полетели с ней на какой-то странный светящийся огонек…
И столкнулись лбами со светящимся табло «Выход!», висящим над закрытой дверью музея…
– Где мы? – удивилась моя незнакомка, натягивая на себя свою тунику…
В музее, здесь висит та самая картина, на которой тебя кто-то изобразил…
– А кто меня изобразил?…
– Да, не возвращаться же нам назад! – сказал я, и потянув на себя за руку деву, вытащил ее из музея…
Двери как-то легко открылись нам, будто и не закрывались…
Я посадил робеющую деву в свою «Сузуки» и мы поехали из города на природу в лес…
В лесу я налил ей водки, мы выпили и снова совокупились…
А потом мы лежали и думали черт знает о чем…
Она меня все время спрашивала о нашем мире, но я без большой охоты отвечал ей, то есть нес абсолютную ахинею, ибо был пьян и ничего не соображал…
Так я ей соврал, что мы все боги и управляем Вселенной… И она, средневековая дурочка поверила и даже расплакалась от счастья, что совокупилась с богом…
Мой разговор по телефону с любимой женщиной еще больше укрепил ее в чувстве, что она имеет дело с богом…
Я не хотел ее разочаровывать… Со временем я так привык к ней, что поселил ее у себя в своей квартирке… Когда приходила моя старая возлюбленная, моя девочка пряталась в шкафу, чтоб не мешать нам…
И все было бы ничего, но эта дуреха полюбила глядеть по телеку идиотские любовные сериалы…
Это так раздражало меня, что я в конце концов выбросил телек в окно, о чем потом пожалел, ибо моя дива впала в такую дикую депрессию, что не хотела уже не совокупляться со мной, ни куда-то ехать на природу…
Пришлось купить ей телек…
Теперь мы жили как обычная семейная пара, она смотрела телек, я общался по инету с друзьями…
Со временем я отказался от своей любимой женщины, ибо привык к своему маленькому, но несомненно грациозному средневековому чудищу, хотя между нами говоря, я подозреваю, что она вообще явилась ко мне из первобытного века, потому что до сих пор ест макароны, да и любое другое блюдо исключительно руками, и даже не пытается их мыть…
Поэтому я ее мою сам, сам стригу ей волосы, ногти, одеваю ее в самые милые нарядные платьица, в которых она почему-то все время делает дырки, прокусывая их своими острыми зубками, и стыдливо ссылаясь на то, что ей в них очень трудно дышать…
Зато в постели она дышет как вулкан самой сногосшибательной страсти…
Рассказывать о сказочно приобретенной мною красавице из пыльной музейной картины я никому не стал…
Да и кто в наше время верит в чудеса? Никто не верит…
А потом не дай Бог, поверят и отнимут мое чудо, а оно мне и самому позарез нужно, ибо так как она чудесно совокупляется, в наше время уже вряд ли кто-то может…
Так из обыкновенного пьяницы и бабника живописное чудо сделало меня вполне порядочным семьянином…
Да забыл еще сказать, что у нее вместо ног копыта, но меня это мало смущает, а в постели даже как-то забавляет… Аминь!
Оглядел я себя со всех сторон и понял, что ничего не разумею… Лежал я где-то, вроде как в больнице и бредил то ли от высокой температуры, то ли еще от чего…
Какая-то женщина рядом, надо мной стоящая, говорила про какие-то анализы, а в окне царила кромешная тьма…
Потом мужчина сказал, что у меня что-то уже обнаружили, а что, я не расслышал…
Потом меня положили на каталку и повезли куда-то по коридорам, спускающимся все время вниз…
Потом я увидел множество мертвых голых тел в огромном зале, где тихо играла печальная музыка Шопена, а миловидная юная блондинка с кем-то беседовала по телефону, утверждая, что я уже мертв…
Тогда я поднялся с каталки, обнял ее и поцеловал, а она закричала от ужаса и упала на пол, а я лег обратно в каталку и уснул… Мне уже было хорошо, я понял, что выздоровел и успокоился… Утром, кто-то дотронулся до моего лба и сказал, что я жив и мне нужна помощь…
Я захотел встать, но не смог… Зато я почувствовал, что меня увозят от покойников обратно и очень обрадовался… Какой-то врач сказал, что ни за что не будет лечить меня, потому что я бомж…
Я попытался сказать, что я не бомж, но не смог… Тогда другой врач, та самая миловидная блондинка сказала, что вылечит меня и меня отдали ей… Когда все ушли, она легла на меня и осторожно ввела мой ствол в свою расщелину и страстно заохала…
Постепенно я ощутил, что начинаю оживать и возбуждаться… Когда я излил свое семя в нее, она засмеялась и сразу же спрыгнув с меня на пол начала кружиться под грустный клавесин Моцарта…
Это был концерт №3 для клавесина с оркестром. Амадей написал его в возрасте 12 лет, и ему помогал писать этот концерт отец…
Еще я вспомнил, что я тот самый человек, о котором кто-то вчера что-то говорил, но никак не мог вспомнить свое имя, будто у меня его совсем не было… Женщина-врач, она же миловидная блондинка подняла меня с качалки и повела в какой-то загадочный зал, по которому бродили голые мужчины и женщины, которые глядели друг на друга с обожанием, и тут же уединялись парочками по разным кабинетам…
Мы с блондинкой тоже куда-то уединились…
В кабинете она опять легла на меня и долго возбуждала меня своими страстными поцелуями… Я попытался ее расспросить о себе, но она меня не слушала…
Только после третьего громкого оргазма она уснула, а я вышел из института сновидений…
Кругом царила мгла и дня вообще не было, что сильно раздражало меня, к тому же я был абсолютно голый и хотел одеться…
Потом я увидел проезжающее такси и остановил его… И попросил подвезти до…
Тут я осекся и подумав, назвал цифру «9», таким было количество муз в древней Греции… Таксист охотно повез меня к неведомой девятке…
Это был загадочный дом со множеством дверей и без окон, откуда постоянно выходили люди, отчего люди с верхних этажей постоянно падали и разбивались, но я с некоторым сомнением поглядев на таксиста, все же зашел в этот дом, оказавшись в совершенно пустом помещении…
Правда, на полу лежала голая девушка и я сразу же совокупился с ней…
Мне было интересно, что она скажет мне, но она промолчала и даже не раскрыла глаз…
Я бы подумал, что она мертвая, но она дышала и даже тихо постанывала…