– Привяжут теперь к койке, – вздохнул Тимохин, – так он, бедный, и проведет на койке всю свою оставшуюся жизнь!

– А ты-то, откуда знаешь?! – недоверчиво усмехнулся таксист.

– Да сосед я ихний, – обиделся Тимохин, – мне через стенку-то все слышно!

– А, ну тогда понятно, – кисло улыбнулся таксист, наливая себе новый стакан, – придется видно, брат, нам с тобой здесь переночевать! Уж больно я окосевший!

– А что, я человек привычный, – сказал Тимохин, – и с радостью оглядев все еще наполовину полный ящик водки, ящик мандаринов и краковской колбасы, прыгнул прямо в одежде в озерко.

Эскин всю дорогу молчал. Жена с ее сестрой пытались его разговорить, но он упрямо молчал, при этом он еще зажмурил глаза, и заткнул себе пальцами уродливые ушки, чтобы не слышать их противных голосов.

– Знаешь, мне кажется, его надо свозить к врачу, – грустно вздохнула жена.

– Не просто к врачу, а к психиатру, – согласилась с ней сестра.

– И ты думаешь, что он нам поможет? – усмехнулась жена.

– Кто его знает, – сказала сестра, – но попробовать-то можно!

– Пробуйте, пробуйте, – подумал про себя Эскин, – только просто так живой я вам не дамся!

Эскин у психиатра

Кто хоть раз слышал крик агонии, тот уже никогда

не удовлетвориться колоратурным сопрано.

Славомир Мрожек

Сестра с женой все же привезли Эскина к врачу-психиатру и оставили его у него на целый день, на обследование и возможное лечение, пообещав немало денег, если только он поможет вывести Эскина из депрессии, и быстро уехали, оставив их наедине в кабинете врача.

Первым разговор по душам начал Эскин.

– Доктор, вы мужчина? – спросил он.

– Ну, в общем-то, да, – смутился доктор.

– А я вам не верю, – хихикнул Эскин.

– Вы хотите доказательств? – обиделся доктор и неожиданно встал, и расстегнул перед изумившимся Эскиным ширинку.

– Извините, доктор, – еще громче засмеялся Эскин, – но я совсем не в этом смысле!

– А в каком? – доктор смущенно застегнул ширинку и сел обратно на свое место.

– Я, доктор, в общепланетарном, космическом смысле! – Эскин перестал смеяться, и тревожно забарабанил пальцами по столу.

– Ну, что у вас там?! – с нетерпением крикнул врач. – Ну что, объясните?!

– Видите ли, доктор, мне очень неприятно, что вы смотрите мне в рожу и ищите в ней болезнь!

– С чего вы взяли, – нервно засмеялся доктор.

– Но я же слышал, как мои бабы пообещали вам денег, – презрительно усмехнулся Эскин.

– Это еще ничего не значит, – обиженно вздохнул доктор, – мало ли, что они мне наобещали!

– Ну, тогда может быть, вы отпустите меня, – с сарказмом улыбнулся Эскин.

– А вот этого я сделать не могу, – недовольно взглянул на него доктор.

– Почему?! – продолжал улыбаться Эскин.

– Ну, вы что, действительно не понимаете, что это моя работа, мой хлеб, наконец, – кашлянул в кулак доктор.

– Пусть мне будет плохо, пусть я заболею и умру, но просто так вам в руки не дамся! – стукнул Эскин кулаком по столу и неожиданно плюнул в лицо доктору.

– Санитар, санитар! – закричал доктор и в кабинет тут же вбежал здоровенный детина в белом халате.

– Брось его немедленно к нашей Амазонке, – злорадно улыбнулся доктор, и детина быстро сгреб в охапку Эскина, и куда-то потащил за собой по коридору.

Вскоре он подошел к какой-то железной двери, которую открыл другой детина в белом халате, и они с силой втолкнули туда все еще сопротивляющегося Эскина.

В комнате, где он оказался, стояла только одна большая кровать, на которой сидела голая блондинка в огромных черных ботфортах и хлыстом в правой руке.

– Ну-с, – усмехнулась блондинка, и тут же встав, подошла к Эскину и неожиданно огрела его хлыстом по спине.

– Да, больно же! – заорал Эскин, отпрыгнув от нее.

– Обращаю ваше внимание на то, что вы мужчинка, а не баба, а поэтому ведите себя достойно! – и блондинка опять огрела его хлыстом.

На этот раз Эскин смолчал, пытаясь своей глупой улыбкой разжалобить душевнобольную.

– А теперь, дурачок, ты встанешь на четвереньки и будешь мне лизать это место! – и Амазонка ткнула себя пальцем в лобок.

– Нет! – заорал Эскин и, подскочив к железной двери, изо всех сил стал бить в нее кулаками.

В двери тут же открылось маленькое окошко и из него высунулась ухмыляющаяся морда санитара.

– Ну, чё, дубасишь-то?! – спросил он.

– Передайте доктору, что я согласен на любое лечение! – заорал Эскин.

– А это, между прочим, и есть лечение, – усмехнулся санитар, и закрыл окошко.

– Сволочи! – заорал Эскин, чувствуя всей спиной новый удар хлыста.

– У меня такое впечатление, что мы еще не закончили наш разговор, – хихикнула Амазонка и снова ударила Эскина хлыстом.

– Я согласен, – неожиданно прошептал Эскин, – но при условии, если я сейчас приготовлюсь!

– Как это?! – удивленно вскинула брови Амазонка.

– Просто я должен сосредоточиться, взять в руки твой хлыст и немного помолиться на тебя как божество!

– Как на божество?! – хихикнула Амазонка и с улыбкой протянула хлыст Эскину.

– А, на, получай, стерва! – и Эскин с торжествующей усмешкой огрел Амазонку по голым ягодицам.

– Ой! – вскрикнула Амазонка, отскочив сразу же к кровати, но Эскин, не давая ей опомниться, кинулся следом, и снова огрел ее плетью.

– Ой, не надо! Я боюсь! – закричала Амазонка, уже отступая в угол.

– Ну, как ты себя чувствуешь? Хорошо?! – злорадно улыбнулся Эскин.

– Не очень! – всхлипнула Амазонка, закрыв лицо ладонями.

– Тогда сиди тихо в своем уголке, – сказал Эскин, – не разговаривай и не мешай мне, и вообще веди себя так, как будто тебя не существует!

– А можно я немножко погляжу на вас и помастурбирую?! – Амазонка отняла ладони от лица и теперь безумно улыбалась.

– Да, делай что хочешь, только меня не трогай! – Эскин устало вздохнул и прилег на кровать, не выпуская из рук хлыста.

Правда, вид голой мастурбирующей Амазонки в черных ботфортах постепенно возбудил Эскина, который даже привстал с кровати.

– Ну, давай реализуемся! – томно закатывая глаза, прошептала Амазонка. – Ну что ты ждешь, дурачок?!

– Никакой я не дурачок. Я сам по себе, – в волнении прошептал Эскин, уже поднявшись с кровати и сделав шаг к безумной Амазонке.