По спине Хасана пробежали холодные мурашки. Ноги ослабли, подогнулись.
Он слышал маму, но не видел её.
— Хасан! Не бойся, я с тобой! — в голосе мамы, несмотря на заверения, шевелился страх.
С барашком творилось что-то невероятное. Он прямо на глазах увеличивался. Превращался во что-то жуткое и опасное. Вот он поднялся на задние ноги и сразу же стал на голову выше Хасана. Белая шерсть выпадала клоками, из-под неё лезла чёрная. А потом начала вылезать и она… блеснула воронёная сталь.
Кольчуга!
Ранее бестолково выпученные, глаза животного теперь караулили каждое движение Хасана. Пронзительно и неотрывно. В них угадывались ум и злоба.
— Хасан!.. — мама уже откровенно боялась, то ли за него, то ли за них обоих.
Ему показалось, что он спит, ведь барашки такими не бывают.
— Не спи, сынок! Защищайся! — заклинал его мамин голос.
Копытца оказались латными рукавицами, а голова с рожками — искусно выделанным шлемом с тумагой-личиной. За прорезями глаз шевелились чьи-то страшные зрачки. Чёрная шкура расползлась на груди и оказалась меховой накидкой. Из-под неё существо выхватило искривлённую саблю и уже напряженно изогнулось, готовясь нанести удар.
Хасан судорожно старался повзрослеть, у него почти получалось. Он уже не был малышом. Плечи расправились, затвердели, кисть до хруста сжала рукоятку невесть откуда взявшегося меча. Он сделал шаг навстречу врагу… и неожиданно рухнул, как подкошенный. Ноги его перестали слушаться!
— Хаса-ан! — мамино лицо заслонило полнеба. — Ну что же ты?! Вставай! Хаса-а-ан!!! Те-емник!!!
…в ушах Хасанбека ещё метались отголоски маминого отчаянного крика, который бился, метался внутри него перепуганной летучей мышью, но глаза его резко распахнулись и зажили реальной жизнью… мгновенно различили в полумраке движение гигантской тени.
Тень приближалась к нему…
«Прочь сон! К демонам барашка!»
Нойон среагировал почти мгновенно, и это спасло ему жизнь. Он перекатился по косматой медвежьей шкуре, заменявшей опытному воину постель, и, коснувшись стенки юрты, пружинисто вскочил на ноги. Рука до хруста, как во сне про барашка-оборотня, сжимала рукоятку меча, с которым темник в походе не расставался даже ночью.
Тень опала, проступила отдельными деталями из тьмы, и уже не казалась огромной и неодолимой. Перед Хасанбеком высился незнакомый рослый воин в неполном комплекте доспехов, а именно: в одной кожаной безрукавке, обшитой металлическими бляхами, натянутой прямо на голое тело, и в наручах из толстой кожи.
Вернее, он не стоял, а тут же преодолел несколько шагов, их разделявших. Не делая никаких лишних движений, с ходу нанёс колющий удар тускло блеснувшим клинком.
Темник, разом успокоившись, отстранённо позволил телу действовать самостоятельно. Рука шевельнулась и начала заваливать меч, разворачивая его к собственному туловищу, как бы пропуская удар вражеского клинка. Тело, дёрнувшись на упругих, широко расставленных ногах, маятником качнулось вправо. Отклонилось, при этом одновременно разворачивая влево плечи. И тут же рука с мечом, возвращаясь назад, нанесла страшный секущий удар.
«Х-ху-ук!»
Удар пришёлся точно в незащищённую полоску шеи, меч без труда преодолел сопротивление кожи и плоти.
Нападавший захрипел, по инерции валясь вперёд на подогнувшихся ногах, его меч пропорол стенку юрты и замер. Тело врага рухнуло на колени, и от этого толчка голова с выпученными глазами свалилась с обрубка шеи. С глухим стуком упала на пол. Покатилась, сверкая белками глаз в полутьме. Враг, дёргаясь в конвульсиях, наконец повалился, скользя по стенке и оставляя на ней чёрные потёки крови.
Бросив быстрые изучающие взгляды по сторонам, Хасанбек прислушался к тревожной давящей тишине, что царила снаружи юрты. Что-то подсказывало ему: ни в коем случае нельзя стремиться на выход — уж коль враг проник внутрь, нет смысла надеяться на двух воинов ночной стражи, оставленных у входа. Они наверняка мертвы.
Нойон метнулся в наиболее тёмную, неосвещённую часть жилища и, достав засапожный нож, пробил толстый белый войлок. Сделал два надреза — до самой земли и в сторону. Затем, осторожно приподняв угол, выглянул наружу. Прислушался… Он ожидал услышать что угодно, даже внезапный боевой клич тангутов, сумевших врасплох напасть на лагерь.
Тишина.
Едва слышимый плач лисы.
Где-то у самого окоёма в степи шла гроза. Сюда долетали лишь сполохи зарниц.
Но вот неподалёку лязгнул металл… Потом ещё. И ещё. В темноте, приближаясь, в полном молчании шла яростная схватка. Вспышка далёкой молнии на мгновение выхватила четыре фигуры. Трое наседали на одного. Он пятился назад, из последних сил парируя удары.
Хасанбек ужом выскользнул сквозь лаз в стенке. Приник к земле, зазмеился в сторону.
Луна, как нельзя кстати выкатившаяся в прореху лохматых туч, болезненно-тусклым мерцанием осветила место ночной схватки. Воин-одиночка, воспользовавшись лунным светом, совершил пару обманных движений и, неожиданно для нападавшего справа, сбил того с ног мощным ударом по шлему. Получив некоторое пространство для манёвра, он резко сместился вправо и теперь пятился прямо туда, где лежал Хасанбек.
Очередной сполох далёкой молнии осветил округу в тот самый момент, когда воин в паузе между ударами успел оглянуться назад, не доверяя тишине за спиной. Он был без шлема, с окровавленным лбом, на лице застыла хищная гримаса, но Хасанбек узнал его. Это был сотник Кутум, начальник ночной стражи, отчаянный рубака и смельчак.
Темник окликнул его по имени, вскочил на пружинистых ногах, парой прыжков преодолел разделившее их пространство. Принял боевую стойку рядом с Кутумом.
— Команди-ир… — обрадованно выдохнул тот.
Его удары сразу стали резче и мощнее. Враги, опешившие при появлении нового серьёзного противника, были вынуждены перейти к обороне. Правда, их оборона длилась недолго. Вначале Хасанбек, обманув нападавшего ложным выпадом, нанёс тому смертельный колющий удар. А чуть погодя и сотник двумя мощными секущими ударами вспорол другому живот и левый бок. Наклонившись над умирающим врагом, он сорвал с его шеи амулет, выпрямился и сказал Хасанбеку:
— Их было около десятка… Половина кралась к юрте Повелителя Вселенной… Нужно спешить.
До пригорка, на котором возвышалась большая Белая юрта Великого Хана, было меньше полёта стрелы. Она выделялась даже в слабом лунном свете, и подобраться к ней незамеченным — практически невозможно.
Оттуда не доносилось ни звука.
Хасанбек с Кутумом преодолели это пространство, соблюдая все меры предосторожности, ведь подозрительная тишина таила в себе много непредсказуемого. Могло статься так, что они опоздали, и там уже всё кончено, хотя ночные убийцы вполне могли и затаиться перед последним решительным броском.