— А-лек-сей… А-лек-сей…
После каждого раза, вопросительно выжидая, направлял палец на него. Наконец в переполненных страхом глазах забрезжило нечто осмысленное, толстые губы дрогнули и прозвучал утробный низкий голос:
— Крром… Крром… Ман…
Отлично! Вот и поговорили. Теперь надо бы закрепить первый успех повторением пройденного материала:
— А-лек-сей…
— Кром-Ман…
Что-то до боли знакомое мне мерещилось в этих звуках. «Кром… Ман… Где-то я уже слыхал это звукосочетание, причём не однажды. Кром-Ман… Кроман… Кроманьон! Тьфу ты! Да это же название раскопанного древнего стойбища, в котором впервые отыскали черепа… Оттого и назвали культуру „кроманьонской“! Кроманьонцы, блин! Ну, здравствуйте, раздевайтесь… Это ж МЫ. Я, то есть… потомок кроманьонцев, по утверждению современной науки. А он — вылитый неандерталец. Особь вымершей культуры гоминидов. Я с ним НЕ ОДНОЙ крови… Ну почему я не стал археологом! Копался бы себе в глине, отыскивал черепа и моделировал из них головы. Нет же, понесло в другую сторону — из голов черепа делать…
Или я чего-то путаю, или произошло невероятное совпадение. Невероятно, но факт: имя и… э-э, фамилия неандертальца вместе звучат именно ТАК. Если же каким-то чудом я провожу дипломатический саммит с реальным обитателем того самого стойбища, то почему он — морда «неандертальской» национальности, а не… э-э, лицо кроманьонской? И почему он себя названием населённого пункта величает?»
Пришлось повторить вопрос. Он упрямо ответил так же. Кром-Ман. Я махнул рукой, решив, что мания величия возникла практически одновременно с возникновением человека. Любого подвида.
Только потом до меня всё же дошло, и я с прискорбием констатировал, что тупой не он, а Я.
Это же его звали — Кром, а слово «Ман» означало статус. «Вождь».
Кром-вождь!
Ничего себе корни происхождения у индоевропейского слова «ман», так или иначе обозначающего «человек»!
Удивительно, но каким-то невероятным манером мы общались… Я — понимал его! А он — меня!..
Такое впечатление, что мои кроманьонцы (а как мне их ещё звать-то, неандертальцев племени вождя Крома?!), раскачивая колыбель цивилизации, общались исключительно на современном русском языке первой половины двадцать первого века по грегорианскому летоисчислению… А потом деградировали? Как деградирую сейчас я, усиленно размышляя на ту тему…
«Ладно, хватит ёрничать! Лучше вспомни, как ты общался с пленным французским гусаром. Тоже ведь, за пять минут до этого „ни мусье, ни канальи“… напрочь не врубался в лопотание этих „лягушатников“. А поди ж ты! Как славно тогда побеседовали… Ну в самом-то деле, не Митрич же в толмачах подвизался?»
Однако мысль о манёвре, который совершало где-то внизу целое племя «кроманеандертальцев», окатила меня, как последний бокал пива, выплеснутый в лицо. Я опять принялся вколачивать в вождя свои озвученные мысли. В первую очередь меня волновало: за что это они меня заочно невзлюбили? Кто я такой в их понимании? И откуда прознали о месте моего ночлега? Короче — кто навёл?!
Вожд Кром, к чести его будь сказано, даром что неандертальец, в темпе допетрал, что я желаю знать.
— Убить… Мне… сказали… убить… тебя… Али-сей… Сказали… иди… убей… Духи велят.
«Вот как?! Ничего себе оборот сюжета, ё-моё… Это кто же меня „заказал“?.. »
— Кто?! Кто сказал убить? — уже кричал я.
— Они… — его вытянутый корявый палец принялся, поясняя, что-то чертить в воздухе.
Я напряжённо всматривался в его потуги сотворить незримую картину, пока до меня не дошло — это же спираль! А кто, на моей памяти, носил такой знак? То-то же… Бледнолицые. Резиденты. А правильнее — заказчики… Заказывают музыку. «Заказывают» людей.
Меня, вот, заказали.
С максимально присущим мне природным артистизмом и навыками пантомимы, я постарался обрисовать в воздухе размеры, форму и внешность двух моих «резидентов». Наверное, получилось адекватно, потому что Кром утвердительно закивал.
«Так! Что дальше? И куда дальше? Здесь я исключительно по договору с НИМИ. Иду только туда, куда ОНИ показывают. Вряд ли после сегодняшнего знакомства с племенем киллеров я смогу убедить даже себя, что мои „бледнолицые братья“ опять заботились исключительно о том, чтобы „карась не дремал“, чтобы мои боевые навыки не утратились, не заржавели от бездействия…»
Вождь говорил с трудом и отрывисто. Словоговорение ещё не сделалась любимым занятием человечества.
— Они… сказали… ты тоже с неба… но ты плохой… ты слабый… что им… тебя нельзя… убивать… Сказали… чтоб я взял… всё племя… ты хоть и слабый… но с неба… Сказали… чтобы… ничего не боялись… даже если ты начнёшь… метать огненные стрелы… Только тогда… они возьмут меня… в небесное племя… если принесу… твою голову… Меня… в небесное племя… вождём… И я никогда не умру… я буду жить всегда… и всегда буду вождём…
Он затих и выжидательно уставился на меня.
Я машинально связал порванный в пылу поединка кожаный ремешок, продетый сквозь отверстие в кости амулета.
Потом задумчиво покрутил его на пальце левой руки. На круговом движении резко поймал, сжав пальцы в кулак.
Сделал шаг к нему.
Обтёр свою грязную ладонь о «камуфляжку», медленно и с нажимом ведя вниз. Когда кисть приблизилась к рукоятке ножа — он опять подался назад.
Я улыбнулся и успокаивающе помахал открытой ладонью:
— Я тебе не враг, Кром-вождь… Тебя обманули… Моя голова не поможет тебе стать небесным вождём… Возьми своего покровителя… Свой амулет… Ты вождь здесь… на земле… Вот и будь им!
Я протянул ему костяную штуковину!
Его глаза неверяще вспыхнули. Он, было потянулся, намереваясь взять. И тут же замер, остановил руку, начавшую движение к амулету.
Отрицательно покачал головой: «Нет!»
Я протянул руку. Ухватил его лохматую лапищу и помог подняться с камней.
— Я — друг! Твой друг, Кром-вождь…
Медленно, двумя руками, надел ремешок на его шею. Костяной «дух-покровитель», он же — символ власти, сполз по коричнево-серой шерсти на груди Крома. Вождь наконец-то выпрямился в полный рост. Несколько секунд буквально поедал меня взглядом, пытаясь поймать в моих глазах малейший намёк на враждебность, и…
И, опять покачав головой, снял с себя амулет и надел его на шею МНЕ.
Ну, что ты скажешь?! Пришлось мне снять своего медного Феникса и в свою очередь наградить недоверчивого неандертальца.
— Ты — вождь! Я — твой друг. Ты — вождь! Я А-лек-сей… Друг.
Он ощупал металлическую птицу на своей груди, сжал в кулаке и твёрдо произнёс:
— Кром-Ман! Вождь!.. Алисей-Друг!