И подруги почувствовали, что баба Клава подошла к самому главному, и насторожились.
– Как никто не видел? Почему?
– Лавр в город на похороны Пети приезжал. А когда уехал, маски на ее обычном месте не оказалось.
– Он ее забрал себе?
– Сказал, что так.
– А зачем?
– Под старость Лавр сделался с причудами, – вздохнула баба Клава. – И стало ему мерещиться, будто бы в самом деле в маске Урода смерть скрывается. И всем, кто ее примерил, жить суждено не больше месяца.
После скоропостижной смерти мужа своей внучки, терпение Лавра лопнуло. Он приехал на похороны в город. Вошел в квартиру и первым делом вынул маску из специальной стеклянной витрины, где она красовалась. И забрал ее с собой.
– Я эту маску из земли вынул, я же ее туда и верну! – заявил старый Лавр в ответ на протесты внучки.
Сказал и сделал. И с тех пор маску больше никто не видел.
– А потом он умер, – произнесла Кира. – И маску не нашли?
– Настя, я думаю, весь дом перерыла. Очень уж ей хотелось маску обратно в свою витрину пристроить. А когда поняла, что маски ей не найти, сдала дом и уехала.
А ей на смену приехала другая кладоискательница – баба Клава. Она тоже, как и ее брат, верила, что маска приносит смерть или, во всяком случае, заключена в ней некая злая сила, которая разрушает жизни людей.
– Лавр хотел маску уничтожить. И хотя сам не сумел, но в своем последнем письме просил это сделать.
– Так, – произнесла Кира. – С вами, баба Клава, все понятно. Значит, вы не просто так приехали. Вы ищете маску вашего брата. По его собственной просьбе.
– Да.
– А эти двое? Нинусик и Федор? Они что ищут?
Баба Клава пожала сухонькими плечиками.
– Это же ваши друзья. Вам лучше знать.
Увы, подруги не знали и даже не догадывались. А потому Кира спросила у старушки:
– А в письме брат вам случайно не указал место, где искать маску?
Баба Клава вздохнула.
– Чудаковат Лавр стал под старость, я же вам говорила, – помедлив, произнесла она. – Все загадки ему разные вокруг мерещились. Тайны. И смерть свою предчувствовал. Так мне и написал, рядом она со мной ходит. А обличье я ее не узнаю!
– Жуть какая!
– Поживешь круглый год в пустом доме один-одинешенек, так и не такое чудиться начнет! – заступилась Кира за деда Лаврентия. – Внучка ведь, я так понимаю, деда своим вниманием не жаловала?
– Только летом изредка приезжала. Да и то если дед звонил, приезжайте, мол, варенье заберите. Да соленья не забудьте. Тогда уж Настя тут как тут. Покушать она всегда любила. А соленья Лавр научился мастерски закрывать. Ни одна банка не вздувалась у него. Хоть по нескольку лет его заготовки стоять могли!
– Это просто прекрасно, – пробормотала Кира, явно думая о чем-то другом. – А можно узнать, что конкретно написал Лавр в своем последнем письме?
– Пожалуйста. Даже могу вам его дать почитать!
Подруги согласились с восторгом. Еще бы! Жизнь на даче приобретала совершенно несвойственные ей черты. Никаких купаний и скучного лежания на пляже, где, обливаясь ручьями соленого пота, отдыхающие приобретают модный золотистый загар. Поиск неведомого клада – занятие куда привлекательней!
Письмо брата баба Клава держала в сумочке. Сумочка была в ее комнате. И потому подругам вместе со старушкой пришлось спуститься с чердака. Проделали они это тихо. И все равно Нинусик услышала их шаги по лестнице. Раз! И возле перил материализовалась ее любопытная мордочка.
– А что там?! – даже не скрывая сжирающего ее любопытства, спросила она. – Чердак, да?
– Да.
– А я думала, он закрыт на замок!
– Так и есть.
– Но вы же там были! Я же вижу, что были!
– Были.
– Я тоже хочу! Пустите!
Кира с Лесей прекратили спускаться, остановились прямо на лестничных ступенях и выразительно посмотрели на Нинусика. Мол, не забываешься ли ты, деточка?
– Ну, что вам стоит? – жалобно заныла Нинусик. – Я до того люблю в разной рухляди копошиться! Вы бы только знали! Неужели вам жалко пустить меня на чердак? Ведь он же не ваш!
– Вот именно!
– Но вы там были! Были! Были! Я видела, как вы спускались.
– Мы и не скрываем, мы там были.
– И я тоже хочу!
Первой не выдержала баба Клава.
– Дайте ей ключи! – прошептала она, на ухо Кире. – Пусть роется! Все равно ничего там хорошего больше нету.
Кира молча протянула ключи Нинусику. И та схватила их с такой жадностью, что едва не оторвала Кире палец, который она не успела вытащить из колечка. Даже не извинившись, Нинусик бросилась на чердак. Будить мужа она не стала. Все равно это было занятие бесполезное. После выпитого снотворного он должен был дрыхнуть еще как минимум часа два.
Итак, счастливая и гордая собой Нинусик умчалась наверх продолжать поиски. А баба Клава повела подруг в свою комнату. Порывшись в сумке, она извлекла помятый серый конверт. И, протягивая его подругам, сказала:
– Устала я чего-то. Вы, девочки, возьмите письмо. И идите к себе. Там почитаете.
– А вы?
– А я письмо брата наизусть знаю.
– Но как же мы без вас?
– Идите, – велела баба Клава. – А я пока прилягу. Что-то нехорошо мне.
– Может быть, вы заболели? Может, вам лекарства какие-нибудь нужны?
– Лекарство от моей болезни только одно, – горько усмехнулась баба Клава. – Могила. Только туда я не тороплюсь. У меня еще тут дела есть. И не болею я ничем, сроду не болела. Просто старость одолевает.
И, отдав письмо брата подругам, она выпроводила их со словами:
– Почитайте, а потом скажете, что поняли. Лично я то ли совсем глупа под старость стала, то ли просто не доходит до меня, но не разумею я, чего он мне в письме объяснить хотел. А вы идите! У вас головы молодые. Небось вы что-нибудь да сообразите.
И старушка прилегла на кровать прямо в одежде.
– Полежу. Передохну. А через часик вы ко мне приходите. Расскажете, что придумали.
И она закрыла глаза. А подруги помчались к себе. Письмо старого Лавра буквально жгло им руки, так им не терпелось прочитать его.
Они его и прочитали. А прочитав, переглянулись. Письмо деда Лаврентия к сестре подруг откровенно разочаровало. Начать с того, что в нем действительно не было никакой конкретной информации, никаких конкретных указаний, где искать маску. Вместо этого старый Лаврентий перечислял список жертв маски. Оказалось, что их даже больше, чем назвала подругам баба Клава.