– Скажите, а если преступники получат шахматную доску с тайником, то они отпустят всех пленников? Старичков тоже?
– А какой смысл им их держать у себя? – уныло пожал плечами Иван Алексеевич. – Конечно, отпустят. Преступникам нужен тайник в шахматной доске. А не капризные старички.
– Но они их не убьют?
– С какой стати?
– Марину же убили.
Лицо Ивана Алексеевича исказилось. Подруги даже испугались. Вот, ляпнули, а не подумали, а вдруг доктор еще не в курсе, что мать его троих детей убита? Но оказалось, что в курсе.
– Они ее не убивали, – с заметным напряжением произнес он.
– Почему вы так думаете?
– Зачем? Какой смысл? Ведь стариков они не убили. А привезли их к себе. Допросили. И теперь обращаются с ними вполне сносно. Кормят и покупают нужные лекарства.
– Но повод, чтобы к ней наведаться, у преступников был?
– Вы хотите знать, заходил ли я к Марине с этими шахматами?
– Вот именно.
– Ну, заходил.
– И доску у нее тоже забыли?
– Забыл.
Подруги возмутились. Просто потрясающая рассеянность и легкомыслие! Теперь из-за этого типа, который разгуливал с атомно-опасной доской под мышкой, может еще куча народу полечь.
– Вы уж лучше сразу вспомните, кому давали эти шахматы, – предложила доктору Кира. – Чтобы уж сразу обрисовать круг потенциальных жертв.
– Никому! Клянусь, больше ни к кому с ними не заходил.
– И нигде их больше не забывали?
– Не забывал!
В голосе Ивана Алексеевича слышалось отчаяние. И Кира решила сбавить напор.
– Ладно, ладно, – снисходительно произнесла она. – Мы вам верим.
– Лучше скажите, что преступники уже предприняли, чтобы найти две оставшиеся коробки шахмат? – спросила у доктора Леся.
– Две? – растерялся тот. – Почему две?
– Ну, одну мы для них нашли, остались еще две.
– Вы же сказали, что всего было сделано три коробки.
– Ах, я забыл вам сказать, одни шахматы уже у преступников.
– Пустые?
– Естественно.
– А как они их разыскали?
– Извините, но в этом вопросе они меня как-то не просветили, – с ехидцей отозвался Иван Алексеевич.
Но подругам было не до таких тонкостей. Они напряженно думали. Итак, две шахматные коробки с набором шахмат уже найдены. И пусты. Тайников в них не оказалось. И что из этого следовало? А следовало лишь одно-единственное, тайник вместе с его содержимым находился в третьей коробке, судьба которой до сих пор оставалась совершенно неизвестной как преступникам, так и самим подругам.
– Я знаю, – сказала Кира, – где искать эти чертовы шахматы!
– И где же? – напрягся Иван Алексеевич.
– У этой вашей тетушки.
– Моей тетушки?!
– Не вашей. Викиной тетушки и вашей пациентки.
– Зинаиды Митрофановны?
– Да. Возможно, что там, где она приобрела свои шахматы, были и два других шахматных набора.
Иван Алексеевич ненадолго задумался, теребя свои оттопыренные уши. По крайней мере, теперь стала ясна причина их яркой, прямо-таки пламенной окраски.
– Да, – произнес он наконец. – Тетушка может быть в курсе. Но как нам ее найти?
– Преступники тоже ее ищут?
– Не исключено. Хотя и не уверен.
– И милиция ищет.
Ну, как ищет милиция пропавших старушек, тут Иван Алексеевич не обольщался. Милицию он в расчет не принимал. Но вот преступников вполне могла осенить идея поискать тетушку.
– Но, с другой стороны, они ведь не знают, что мы эти шахматы раздобыли на даче у ее подруги! – вдруг воскликнула Кира.
Леся замерла.
– Точно! Мы им об этом не говорили! Но племянница обещала…
– Да мало ли что там она им обещала, – перебила Кира подругу. – Нет шахмат, нет и уверенности, что это были те самые, нужные бандитам.
– Но как-то они вышли на племянницу.
– Нужно будет узнать, как именно.
– Это я вам скажу, – вклинился Иван Алексеевич в разговор двух подруг. – Преступники дали объявление в газете насчет того, что купят старые деревянные шахматы ручной работы вместе с доской. Объявление транслировалось даже по телевидению. Правда, по кабельному каналу. Но в результате преступникам позвонила куча народу. Думаю, что племянница была из числа прочих.
– Другими словами, вы им про тетушку Зину, которая оставила у вас эти шахматы, ничего не говорили?
– Ничего.
– А как объяснили преступникам, откуда у вас эти шахматы?
– Они и не спрашивали.
Подруги переглянулись. И придвинулись поближе к Ивану Алексеевичу.
– Ну-ка! Поподробней, пожалуйста!
– Что?
– Как произошло, что вы рассказали преступникам про всех старичков, которых «осчастливили» таким геморроем. Но умолчали про Зинаиду Митрофановну.
– У меня про нее никто не спрашивал.
– Нет?
– Нет. А я не из тех людей, кто напрашивается на откровенность.
– Значит, Зинаиды Митрофановны вы в логове бандитов не видели?
– Нет. Но когда преступники похитили меня, то четверо моих пациентов уже были у них в руках.
– Так, – кивнула Кира. – Дальше.
– А дальше преступники спросили у меня, где шахматы. Дескать, старички раскололись, что шахматы поступили к ним от меня. Ну, что я их принес. А потом мне же они эти шахматы, пропустив их по кругу, и отдали. Вот преступники и подступились ко мне, где они теперь эти самые шахматы?
– Вы запомнили их лица?
– Со мной общался только один из них.
– Кто именно?
Иван Алексеевич посмотрел на подруг, словно на ненормальных.
– Тот очкастый тип на белой «Ауди», за которым я следил и которого из-за вас упустил, – ответил он.
Напоминание о собственном промахе подругам не понравилось. И они поспешили продолжить задавать вопросы.
– А что вы сказали преступникам, куда дели шахматы?
– Сказал, что потерял их.
– Почему соврали?
Иван Алексеевич замялся.
– Не хотел подставлять Зинаиду Митрофановну. Видите ли, она человек физически слабый. Ей пришлось в жизни многое пережить. Здоровье у нее не ахти какое. У тех четверых старичков, хотя они и старше Зинаиды Митрофановны, физическое состояние куда лучше. Но и им нелегко: в их-то возрасте и такой стресс. Но то, что для них крайне неприятный эпизод без особых последствий, для Зинаиды Митрофановны могло обернуться куда трагичней.