– А потом?
– Потом она дождалась кофе, выпила свою чашку и ушла.
– Вы последовали за ней?
– Нет, так как я находилась в том проходном дворе, через который Света должна была выйти, то я спряталась за какой-то будкой. Не хотела, чтобы она меня видела. А когда решилась выглянуть, Светы уже нигде не было. Я приблизилась к тому же окну и увидела, что приемная пуста. Потом я переместилась немного вправо, к другому окну, и увидела, что доктор споласкивает обе чашки под струей воды.
– Доктор? Мыл чашки? – недоверчиво переспросила Леся. – Сам?
– Ну да!
Кира задумчиво посмотрела на Лукерью Ивановну.
– Вы лжете, – произнесла она наконец. – Доктор был жуткий сноб. Он бы ни за что не стал мыть после себя посуду.
– Для этого у него была секретарша! – добавила Леся. – Она же девочка на побегушках. Он бы оставил грязную посуду ей.
В комнате повисло тяжелое молчание.
– Лукерья Ивановна, – укоризненно произнесла Кира, – зачем вы сказали неправду? Зачем вводите следствие в заблуждение?
– О господи! Ну да! Да! Я солгала вам! Это не доктор, это я вымыла обе чашки! – воскликнула Лукерья Ивановна. – А что? Было бы лучше, если бы на одной из чашек обнаружили отпечатки пальцев моей невестки? Ее бы посадили, а мой сын страдал бы. Ведь он любит эту особу до безумия!
– Но как вам это удалось?!
– Да очень просто! Как только Света ушла из приемной, я постучала в окно. И знаками попросила доктора открыть мне дверь.
– И он открыл?
– Сначала не хотел, но я сделала вид, что собираюсь закричать. Должно быть, он испугался. Не хотел шума. Но дверь мне открыл.
– И что?
– Я представилась, не помню, что я ему говорила, но он не особо и слушал. Ему стало плохо. Он присел за свой стол и… И больше уже не встал. А когда он умер, я вымыла обе чашки в туалете, он ведь находился дверь в дверь с кабинетом. Для того чтобы туда попасть, даже не надо было выходить в приемную, где меня могла увидеть секретарша.
– И потом?
– И потом я ушла. Я была уверена, что меня никто не видел.
Подруги молчали. Им предстояло принять важное решение. Может быть, одно из самых важных в их жизни.
– А вас никто и не видел, – наконец тихо произнесла Кира.
– Как? Но вы же сказали…
– Вас никто не видел, – повторила Кира.
– И считайте, что также никто и ничего не слышал, – добавила Леся.
– Но… Как же это?
– А вот так. Этого нашего с вами разговора просто не было. Доктор вполне заслужил свою участь. И надеюсь, что теперь в вашей семье наступит долгожданный мир.
Лукерья Ивановна смотрела на подруг полными слез глазами. И наконец разрыдалась. Но на этот раз это были слезы облегчения.
– Как ты думаешь, имели мы право обнадеживать женщину? – выйдя на улицу, спросила Леся у подруги.
– В каком смысле?
– Ну, она же считает, что мы работаем в милиции. Теперь она расслабится, а вдруг настоящий следователь вычислит убийцу?
– Как?
– Ну, видела же Мерцалова Свету.
– Мерцаловой нет дела ни до кого, кроме самой себя.
– Но все же, если следователь спросит ее, она может рассказать, что видела Свету.
– И что дальше? Где доказательства против Светы и ее свекрови, что одна из них отравила доктора, а вторая уничтожила улики? Нет этих доказательств! А я тебя уверяю, что отныне эти женщины будут выгораживать друг друга по полной программе. Так что в любом случае дело до суда не дойдет.
– Поживем – увидим, – пробормотала Леся.
А пока что подругам предстоял еще один очень серьезный разговор. И состоялся он после того, как выписавшийся из больницы Валера явился в гости к девушкам. Вид у него был еще неважный. Синяки пожелтели, но совсем не исчезли. Зато глаза сверкали задорным, совсем не болезненным блеском. Как все-таки приятно видеть психически адекватного человека, пусть даже и бандита, после того, как долгое время на их пути встречались одни психи ненормальные.
– Ну что? – воскликнул Валера прямо с порога. – Предупреждал я вас, чтобы вы не лезли в это дело, а?
Таким было приветствие, которого удостоились подруги.
– Вы меня не послушались! – продолжал веселиться Валера. – А теперь готовьтесь к порке!
И он в самом деле начал вытягивать из джинсов длинный толстый ремень. Джинсы держаться на сильно похудевшем за время болезни Валере не пожелали и свалились с его бедер прямо на пол. Вид у Валеры при этом было до того курьезный, что подруги не выдержали и расхохотались.
– Ах, так! – рассвирепел еще больше Валера, одной рукой подтягивая штаны, а второй замахиваясь ремнем и бросаясь за подругами.
Те с визгом принялись улепетывать от разбушевавшегося кавалера. Впрочем, надо сказать, долго это веселье не продлилось. Сказались еще до конца не зажившие раны и переломы. Валера побледнел, зашатался и рухнул в кресло.
– Уморите вы меня! – пожаловался он подругам. – А ведь я почти поверил, что не вам доктор передал эту чертову рваную сотню! Зачем врали?
Подруги смущенно молчали. Что они могли сказать в свое оправдание? Только то, что и сам Валера многого им не сказал, хотя и мог бы.
– Но теперь-то ты нам все расскажешь? – умильно улыбнулась Кира, преданно заглядывая в глаза Валеры. – Ты же настоящий герой!
Знал бы он, сколько времени она репетировала этот преданный взгляд у зеркала, не сдался бы так быстро! Но Валера, которому изрядно досталось и раны которого все еще болели, был особо чувствителен к подобного рода знакам уважения к своей персоне. Он расчувствовался. И моментально пришел в хорошее настроение.
– Вы же и так все узнали, – буркнул он, тщетно изображая недовольство. – Не сидится вам на месте!
– Узнали, но не все.
– Расскажите, что узнали, а я дополню, если понадобится.
Подруги переглянулись и начали. Вкратце суть их рассказа сводилась к следующему. Жили-были два брата. Один тупой, другой умный. Умный создал целую финансовую империю. Неважно, какими путями она была выстроена, сейчас разговор не об этом. Тупой брат – Игнат – восхищался своим умным братом, боготворил его и, сознавая собственную никчемность, стремился во всем ему помогать. Преданней и ближе не было человека.
Но верно говорят, заставь дурака богу молиться, он и лоб разобьет. Младший брат, на свою беду, встретил двух людей – доктора Пешкова и некоего господина Сазонова, который косвенно имел дело со старшим братом и знал, насколько богат и влиятелен этот человек.
– И Сазонов, который не отличался ни осторожностью, ни здравым смыслом, решил, что может отщипнуть существенный кусочек от чужого пирога, – говорила Кира. – Он даже нашел способ, как это можно сделать. И обратился за помощью ко второму проходимцу – доктору Пешкову.