По дороге домой подругам удалось разговорить Лялю. И в надежде узнать, кто же мог поспособствовать смерти Антона, выслушать ее историю, с самого начала. Родилась Лялечка в маленьком и очень бедном провинциальном городке. Отец пил, бил жену, третировал дочь. Потом умер. И в семье, где подрастали две дочери, стало совсем туго с деньгами. Мать их была тихой, изнуренной побоями мужа женщиной. Много работать не могла. И семья перебивалась буквально с хлеба на воду.
Однако Лялечка упорно не оставляла мечту уехать в большой город, встретить там своего принца и жить с ним долго и счастливо, совсем не так, как жила ее рано состарившаяся мать и подавляющее большинство их знакомых. Скопив немного денег, Лялечка купила билет и отправилась в город своей мечты, чтобы поступать там в институт.
Фазу провала, мытарств по чужому, ставшему враждебным городу и знакомства с Антоном можно опустить. Достаточно было уже того, что Лялечка встретила, как она наивно полагала, своего принца. Он снял ей однокомнатную квартирку. Она была совершенно убогой и располагалась так далеко от метро, что по утрам приходилось тратить на то, чтобы добраться до работы, почти по два, а то и по два с половиной часа. Впрочем, работу Лялечке, на которую ей чудом удалось устроиться, тоже вскоре пришлось бросить.
Она очень быстро забеременела. Плохо себя чувствовала, лежала на сохранении, и с работы ее попросили.
— И вот когда Антон понял, что отныне я в полной его власти и целиком завишу от его денег, он окончательно распоясался, — дрожа всем телом, сказала Ляля. — Я даже не представляла, что трезвый мужчина может так жестоко и без всякого повода избивать свою женщину. Побои всегда ассоциировались у меня с пьянством. А ведь Антон почти совсем не пил.
Но тем не менее те истязания, которые пришлось перенести Лялечке за недолгое «супружество», ее мать от пьющего мужа не получила и за всю их семейную жизнь.
— Так что вы верно сказали: все познается в сравнении, — вздохнув, произнесла Лялечка. — Помню, мама очень плакала, когда отец умер. Про себя я могу сказать, что впервые за долгое время я вздохнула с облегчением.
— Но если тебе было так плохо с Антоном, почему ты не ушла? — спросила у нее Мариша.
— Куда? — горько улыбнулась Ляля. — Пока не родился Максимка, Антон был еще терпим. Видимо, понимал, что я могу сорваться и уйти. Все нарастало постепенно. Чем в более зависимом материальном положении я от него оказывалась, тем более жестоко он вел себя со мной.
Поникнув головой, Ляля произнесла:
— Честно говоря, не знаю, чем бы это закончилось. Уйти мне было решительно некуда. Ехать к маме с сестрой и посадить им на шею своего ребенка у меня не хватало духу. Мама не встает с кровати. Сестра еще учится. И с деньгами у них очень туго. Одну комнату они сдают, тем и питаются. А если бы приехала я, то от жильцов пришлось бы отказаться. А больше, кроме как к маме, мне идти было некуда.
И, отведя глаза, Ляля добавила:
— Ну, и еще Антон после вспышек жестокости всегда давал мне деньги. Их я частично тратила на ребенка и хозяйство. Или дарил подарки. Вот этот костюм, — показала она руками на свой и в самом деле очень красивый костюм, — он подарил мне за сломанное ребро.
И, так как подруги подавленно молчали, не зная, что сказать, она продолжила:
— А еще частично деньги я отсылала маме и сестре. Поймите, я не могла отказаться от этого источника дохода. Хотя бы до того времени, когда Максимке исполнится полтора года и его взяли бы в садик. Тогда я могла пойти на работу.
К этому времени они доехали до дома, где жила Ляля. И она предложила подняться к ней. Естественно, подруги охотно согласились. Максимка оказался крохотным существом с очаровательными ручками и ножками, которыми он усердно размахивал, приветствуя маму. Подруга Ляли тут же попрощалась и убежала. Она была начинающим модельером, готовила к показу новую коллекцию и сейчас очень торопилась на работу. Она только спросила, как все прошло.
— Я тебе потом расскажу, — произнесла Ляля.
И, закрыв за подругой дверь, она пошла на кухню, чтобы поставить кипятить воду для разведения молочной смеси.
— Молоко у меня пропало через неделю после того, как меня выписали из родильного дома, — пояснила она свои действия подругам. — Не потому, что я болела или что-то такое. Просто Антон в очередной раз меня избил. И молоко в груди в одну ночь перегорело. Говорят, так бывает. Я раньше не верила, но вот убедилась. Но ничего, Максимка, слава богу, аллергией не страдает. Смеси очень хорошие — финские. И растет он на них не хуже, чем на грудном молоке.
Она подняла ребенка и сунула ему рожок с молоком. Максимка тут же довольно зачмокал губами, присосавшись к соске. И вообще, карапуз был толстенький с «перевязанными» ручками. И насколько худой и изможденной казалась Лялечка, настолько жизнерадостным был ее малыш.
В целом обстановка в этой квартире была совсем не роскошной. Сколько бы там ни зарабатывал Антон, матери своего ребенка он давал явно совсем немного денег.
— Это другая квартира, — сказала Ляля. — Антон снял ее на свое имя после рождения Максима.
И, криво усмехнувшись, она добавила:
— Все же у него совесть не совсем еще атрофировалась. И избивать мать при ребенке он не осмеливался. Да и средства позволяли. И после той маленькой, однокомнатной, была снята уже двухкомнатная квартира. Максимка оставался в детской. А Антон развлекался со мной в спальне.
И Ляля отвернулась, чтобы скрыть снова подступившие слезы. Словно почувствовав настроение матери, малыш у нее на руках беспокойно завертелся. И Ляля склонилась над ним, успокаивая и убаюкивая. Подруги молча смотрели на эту картину. Изможденная бледная мать, лицо которой сейчас светится от счастья. И славный малыш у нее на руках. Глядя на эту картину, каждая из подруг почувствовала одно и то же.
— Если честно, то мне что-то уже не очень хочется искать убийцу Антона, — прошептала на ухо подруге Инна. — Он был плохим человеком, и его смерть принесла избавление его близким.
— Да, но не забывай, что его убийца подставил в первую очередь меня, — возразила Мариша. — И теперь я буду находиться на подозрении у милиции до тех пор, пока не найдут настоящего убийцу. Мне это совсем не нравится.
Тем временем Ляля закончила кормление ребенка и отнесла его в кроватку, где он занялся подвешенными погремушками, а потом его движения стали замедляться, и наконец глазки закрылись. А через минуту ребенок спокойно заснул, потешно подняв ручки вверх, словно сдаваясь.
— Он всегда так, — усмехнулась Ляля. — Поест и сразу же спать.
— Скажите, Ляля, — с трудом оторвав взгляд от ребенка, произнесла Мариша, — Антон вам не жаловался в последнее время на то, что ему угрожают?
— Кто? — удивилась Ляля. — Кто ему мог угрожать?
— Ну, я не знаю, конкуренты, например, — пожала плечами Мариша.