— Думайте, подруги, куда Густав мог так запрятать последний листок, чтобы ни мы, ни полиция его не нашли, — решительно сказала я.
И мы все, включая Маришу, задумались. Через полчаса, когда мы поняли, что, сидя в номере, ничего не поймем, мы вышли в холл.
— Нужно учитывать: Густав опасался, что его могут убить, — сказала Мариша. — И, конечно, хотел, чтобы его смерть не осталась безнаказанной для людей Осьминога. Поэтому для своего последнего листка Густав должен был выбрать такое место, где бы этот листок рано или поздно нашли. И именно те люди, которые бы поняли, что это такое и как с ним обращаться.
— Но что это за место? — спросили мы с Юлькой.
— На острове листка нет, так? — задумалась Мариша. — Иначе бы люди Карла его отыскали бы. Тогда где он?
И тут — говорите что хотите, а высшее провидение все же существует — мы втроем одновременно посмотрели на почтовый ящик, куда обитатели острова складывали свою корреспонденцию, которую потом забирал Вока. Впрочем, забирал он ее редко, потоку что и писали обитатели острова тоже крайне неохотно. Не сговариваясь, мы кинулись к ящику и встряхнули его.
Судя по звуку, внутри что-то лежало. И тут же в дверях холла, словно по заказу, появился запыхавшийся Вока. Оглядевшись и убедившись, что в холле никого нет, кроме нас, он произнес, обращаясь к нам:
— Уже неделю забываю забрать письма, если Тата узнает, она меня убьет.
И он достал из кармана ключ, открыл ящик и достал из него всего одно письмо. Мы дружно насторожились.
— Смотри-ка, Мариша, оно адресовано твоему мужу, — удивленно сказал Вока, взглянув на адрес, — Дай это письмо мне, — попросила Мариша. — Вока, миленький, дай.
— Я не уверен… — запротестовал Вока.
— Это мое письмо, — заверила его Мариша. — Я в нем написала всякую глупость. Дай мне его.
— Ну, если письмо действительно твое, — нерешительно сказал Вока. — Тогда, конечно, бери.
И он протянул драгоценный конверт нам. Мариша проворно схватила его, вскрыла конверт, и из него выпал совершенно чистый листок бумаги. По размеру и фактуре точно совпадавший с теми девятью листками, которые мы нашли в чемодане Густава и которые так заинтересовали Карла.
— Скорей! — воскликнула Мариша. — За Карлом! Нам нужно успеть отдать ему этот листок. Карл вот-вот уедет.
— С чего ты взяла? — удивленно спросил Вока, все еще крутящийся поблизости. — На чем он уедет? Я же тут. И я до утра никуда не собираюсь ехать на нашем катере.
— Ах, при чем тут твой катер! — воскликнула Мариша.
И бросилась бежать. Мы с Юлькой поспешили за ней. Наш собственный катер, который мы арендовали в Палермо и до сих пор не удосужились вернуть владельцу, по счастью, стоял возле причала. Мы запрыгнули в него и помчались искать Карла. Увы, обыскав все побережье, опросив каждого, кто встречался нам на пути, мы Карла так и не нашли. Да и вообще никого из его коллег нам так и не удалось обнаружить. Они бесследно растворились, словно их и не было.
— Действительно, профессионалы, — сказала запыхавшаяся Юлька, когда мы вернулись в номер. — Интересно, как Карлу, Маркусу и их коллегам удалось незаметно исчезнуть с острова самим, да еще прихватить с собой четверых задержанных?
— Это просто фантастика какая-то! — согласилась с ней я.
Мариша ничего не сказала. Она была занята тем, что собирала вещи.
— Что ты делаешь? — удивилась я.
— Я еду обратно в Вену, — ответила Мариша. — Нужно доставить этот листок Карлу. Сейчас уже слишком поздно, солнца нету, поэтому мы не можем прочесть, что написано на листке.
И поэтому до утра, когда взойдет солнце, я должна успеть попасть на Сицилию и сесть на самолет в Вену.
— Но как ты доберешься в темноте до Палермо? — растерянно спросила я у Мариши.
— Меня отвезет Вока, — ответила Мариша.
— Тогда и я с тобой! — заспешила Юлька. — Честно говоря, отдыхать мне уже надоело.
И она кинулась собирать свои вещи.
— Даша, ты с нами? — спросила у меня Мариша.
Я призадумалась. Честно говоря, отдыхать мне тоже больше не хотелось. К тому же если Мариша и Юлька уедут, то что, мне одной тут, что ли, веселиться? И, не сказав ни слова, я тоже стала собирать свои вещи. Со сборами мы управились удивительно быстро. Когда Тата увидела нас, стоящих среди ночи в холле с чемоданами и сумками, она слегка порозовела.
— Вы что, уезжаете? — спросила она, и в ее голосе послышался неприкрытый восторг.
Впрочем, Тата была хорошо вышколена и поэтому добавила:
— У вас же еще не закончился срок пребывания.
— Ничего, — бодро заверили мы ее. — Мы уже достаточно отдохнули.
— И что, вы хотите ехать прямо сейчас? — растерянно спросила у нас Тата.
Мы кивнули.
— Тогда пойду скажу Воке, чтобы он собирался! — воскликнула Тата и убежала, напевая себе под нос что-то очень радостное и прыгая по лестнице через две ступени.
Мариша задумчиво посмотрела ей вслед.
— Что такое? — встревожилась я. — Что снова не так?
— Помните, мы подслушали разговор Грека с Татой, — задумчиво начала Мариша. — Они еще говорили, достаточно ли надежно привязан груз. И успокаивали друг друга, что все пройдет как надо, не в первый же, мол, раз.
— Ну, помним, — кивнули мы с Юлькой.
— Вот я и думаю, о чем они говорили?
— О пляжных тентах, — раздался у нас за спиной голос Грека. — Мы говорили с Татой о пляжных тентах и шезлонгах.
Мы дружно повернулись и с недоумением уставились на Грека.
— Тенты? — удивленно спросила Мариша.
— Ну да, первый раз, когда мы их перевозили, некоторые оказались сломаны, — кивнул Грек. — Мы тогда с Татой понесли ощутимый ущерб. Компания, которая продала нам эти тенты, отказывалась возмещать убытки за перевозку. Во второй раз мы уже были осторожней, и все прошло гладко. Да и в последующие разы тоже. Но память о той злополучной первой перевозке никак не давала нам с Татой спокойно жить. И мы каждый раз волновались, когда эти проклятые тенты и шезлонги приходилось перевозить по морю.
— Вот и еще одна загадка разрешилась! — счастливо засмеялась Мариша.
Вскоре вернулась радостная Тата и сказала, что можно ехать.
Мы тепло попрощались с Греком и Татой и спустились к причалу. Вока был настроен не столь радужно. Кажется, он успел всерьез поверить, что Мариша его любит и в ближайшее время станет его возлюбленной. И сейчас он был горько разочарован.
И своего разочарования не скрывал. Но нам-то было плевать абсолютно на все. Мы уезжали из этого жуткого места, и три тысячи красавцев, если бы они вдруг объявились и захотели бы с нами провести денек-другой, нас не остановили бы.