Она повернулась к Паттерсону:
– Когда я просила вас придти сюда добровольно и свидетельствовать в пользу моего клиента, вы отказались. Это так?
– Да.
– Не скажите ли вы присяжным, почему вас пришлось вызывать в суд повесткой?
– Я всю жизнь имею дело с людьми, подобными Уилсону. Они рождаются преступниками.
Ди Сильва наклонился вперед, ухмыляясь. Его глаза не отрывались от лиц присяжных. Он прошептал своему клиенту:
– Смотри, как она вешает сама себя…
Дженифер продолжала:
– Мистер Паттерсон, Уилсона обвиняют не в нарушении спокойствия. Речь идет о его жизни. Не хотите ли вы помочь человеку, которого несправедливо обвиняют в серьезном преступлении?
– Если его обвиняют несправедливо, то да.
Он сделал ударение на слове «несправедливо», и это нашло отражение на лицах присяжных.
– В тюрьме случались убийства и до этого случая, не так ли?
– Когда вы помещаете сотни отчаянных мужчин в такую среду, то между ними, естественно, возникает враждебность и…
– Только да и нет, мистер Паттерсон.
– Да.
– И эти убийства совершались по разным мотивам?
– Ну, я думаю, что иногда…
– Ди или нет?
– Да.
– Была ли когда-нибудь самозащита причиной хотя бы одного из тюремных убийств?
– Если посмотреть… – начал он, но увидел выражение лица Дженифер. -Да.
– Таким образом, основываясь на вашем большом опыте, весьма вероятно, что Абрахам Уилсон действительно защищал свою жизнь, убив Раймонда Торпа? – Я не думаю, что…
– Я только спрашиваю, возможно ли это. Да или нет?
– Не похоже, чтобы это было так, – упрямо настаивал Паттерсон.
Дженифер повернулась к судье.
– Ваша честь, скажите свидетелю, чтобы он ответил на мой вопрос.
– Да, – ответил Паттерсон, но тот факт, что вся его поза говорила «нет», не прошел мимо присяжных.
– С разрешения суда я бы хотела представить полученный от свидетеля материал в качестве вещественного доказательства.
Ди Сильва встал.
– Какого рода материал?
– Вещественное доказательства, которое подтвердило бы нашу точку зрения о самозащите.
– Возражаю, ваша честь.
– Против чего вы возражаете? – спросила Дженифер. – Вы же еще ничего не видели!
– Суд откладывает свое решение, пока не будет представлено доказательство, – сказал судья. – На ставку поставлена человеческая жизнь, и обвиняемому предоставляется любая возможность для защиты.
– Благодарю, Ваша честь.
Она обратилась к Паттерсону:
– Вы принесли его с собой?
Он кивнул, поджав губы.
– Да. Но я сделал это под нажимом.
– Я думаю, что вы уже достаточно ясно дали понять, мистер Паттерсон, свою позицию. Можем мы получить его?
Говард Паттерсон посмотрел в зал, нашел глазами человека в форме тюремного охранника и кивнул ему. Тот поднялся с места и подошел, держа в руках закрытую коробку. Дженифер взяла ее у него из рук.
– Защита желает представить это в качестве вещественного доказательства, Ваша честь.
– Что это? – потребовал окружной прокурор.
– Это так называемая «коробка сокровищ».
Зрители в зале зашумели.
Судья посмотрел на Дженифер и медленно произнес:
– Вы сказали «коробка сокровищ»? А что в ней, мисс Паркер?
– Оружие. Оружие, сделанное заключенными в Синг-Синге с целью…
– Возражаю! – Ди Сильва вскочил с места и голос его гремел. – Я готов сделать скидку на неопытность моего коллеги, но если она собирается заниматься уголовной практикой, то ей необходимо знать основные правила свидетельствования. Нет ничего, что давало бы право представлять эту коробку в качестве доказательства в деле, которое сейчас рассматривается в суде.
– Эта коробка доказывает…
– Она ничего не доказывает!
Он заговорил тише, повернувшись к судье:
– Штат возражает против подобного вещественного доказательства, как не имеющего отношения к делу.
– Возражение принято.
Дженифер стояла неподвижно, слушая, как рушится ее защита. Все были против нее: присяжные, прокурор, свидетели. Ее клиента ожидал электрический стул, если… Она набрала в легкие воздуха.
– Ваша честь, это вещественное доказательство важно для защиты. Я чувствую…
Судья Уолдман прервал ее:
– Мисс Паркер, у суда нет времени, чтобы отклоняться от дела и учить вас понимать законы. Окружной прокурор абсолютно прав. До прихода в суд вы должны были ознакомится с правилами свидетельствования. Первое правило гласит, что вы не можете представлять вещественное доказательство, не подготовив его соответствующим образом. Суду неизвестно, был ли вооружен убитый. Следовательно, вопрос об этом оружии становится не имеющим отношения к делу. Ваше требование отклоняется.
У Дженифер кровь прильнула к лицу.
– Извините, – упрямо сказала она, – оно имеет прямое отношение к делу.
– Достаточно! Можете записать особое мнение по делу.
– Дело не в особом мнении, Ваша честь! Вы лишаете моего клиента его прав. – Мисс Паркер, если вы будете продолжать в том же духе, я обвиню вас в неуважении к суду.
– Меня не волнует, что вы сделаете со мной. Почва уже готова для представления этого доказательства. Окружной прокурор сам подготовил ее. Ди Сильва вскочил.
– Что?! Я никогда…
Дженифер повернулась к стенографистке.
– Прочтите, пожалуйста, заявление прокурора, начиная со слов: «Мы так никогда и не узнаем, что побудило Абрахама Уилсона напасть…»
Судья поднял руку. Он повернулся к Дженифер.
– Суд не нуждается в том, чтобы вы объясняли ему закон, мисс Паркер! Когда процесс
закончится, вас обвинят в неуважении к суду. Но так как речь идет о смертной казни, я собираюсь выслушать вас, – он обратился к стенографистке:
– Можете огласить.
Та перевернула несколько страниц и начала читать:
– Мы, возможно, так никогда и не узнаем, что побудило Абрахама Уилсона напасть на этого беззащитного и безвредного маленького человечка. – Этого достаточно, – вмешалась Дженифер. – Благодарю!
Она посмотрела на ди Сильва и медленно произнесла:
– Это ваши слова, мистер ди Сильва: «Возможно, мы так никогда и не узнаем… этого безвредного и беззащитного маленького человечка…» после этого она повернулась к судье: Ключевым словом, Ваша честь, является слово «беззащитный». Поскольку окружной прокурор сам сказал присяжным, что жертва была беззащитной. Он, таким образом, оставил нам открытую дверь для того, чтобы продолжать обсуждение, была ли жертва беззащитной или она была вооружена. То, что возможно в прямом опросе, возможно и в перекрестном. Последовало длительное молчание. Затем судья сказал: