Она торопливо спустилась и, спотыкаясь о камни, побежала за ними, ее тяжелое облачение мешало ей двигаться.
– Подождите, – крикнула она. – Стойте!
Сестры остановились и повернулись. Задыхаясь, Лючия подбежала к ним. – Вы не туда идете. Прежде всего они будут искать вас в городе. Вам надо спрятаться в каком-нибудь другом месте.
Три сестры молча смотрели на нее.
– В горы, – сказала Лючия, теряя терпение. – Надо идти в горы. Идите за мной.
Она повернулась и вновь пошла к горам. Помедлив, сестры гуськом потянулись за ней.
Время от времени Лючия оглядывалась, чтобы убедиться, что они не отстали. «И что я лезу не в свое дело? – думала она. – Я не обязана заботиться о них. Вместе идти опаснее». Она продолжала подниматься в горы, стараясь держать их в поле зрения.
Для сестер это было тяжелым испытанием, и, когда они начинали отставать, Лючия останавливалась, дожидаясь их. «Я отделаюсь от них утром».
– Давайте быстрее! – крикнула она им.
* * *
Обыск монастыря закончился. Ошалевших, в изорванной окровавленной одежде монахинь согнали всех в одно место и посадили в фургоны без опознавательных знаков. – Отвезите их в Мадрид в мой штаб, – приказал полковник Акока. -Держите их в изоляции.
– По обвинению в?…
– …пособничестве террористам.
– Слушаюсь, полковник, – сказал Патрисио Арриета и, немного помедлив, добавил: – Четыре монахини исчезли.
Глаза полковника Акоки сузились.
– Найдите их!
* * *
Полковник Акока самолетом вернулся в Мадрид и доложил премьер-министру:
– Хайме Миро удалось скрыться прежде, чем мы добрались до монастыря. – Да, я уже слышал, – кивнул премьер-министр Мартинес.
Он с самого начала не сомневался, что Хайме Миро никогда там и не был. Полковник Акока становился все более опасен. Жестокий налет на монастырь вызвал бурю протеста.
– В связи со случившимся я подвергаюсь нападкам со стороны прессы, сказал премьер-министр, тщательно подбирая слова.
– Газеты делают из этого террориста героя, – ответил Акока с каменным лицом. – Нельзя допускать, чтобы они оказывали на нас давление.
– Он ставит правительство в весьма затруднительное положение. Да еще эти четыре монахини… если они заговорят…
– Не беспокойтесь. Они далеко не уйдут. Я поймаю их и найду Миро. Премьер-министр для себя уже решил, что больше не может рисковать.
– Полковник, я хочу, чтобы вы лично позаботились о том, чтобы с тридцатью шестью монахинями, которых вы держите под стражей, хорошо обращались. И я отдаю приказ о подключении армии к поискам Миро и других мятежников. Вы будете работать совместно с полковником Состело. Последовала долгая напряженная пауза.
– Кто из нас будет руководить операцией? – спросил Акока, пристально глядя на собеседника ледяными глазами.
Премьер– министру стало не по себе.
– Вы, разумеется.
* * *
Занимался рассвет; Лючия и трое сестер, продолжая свой путь на северо-восток, уходили все дальше и от Авилы и монастыря в горы. Привыкшие к тишине монахини двигались почти бесшумно. Единственными сопровождавшими их звуками были шорох одежд, побрякивание четок, хруст случайно сломанной ветки и их дыхание, становившееся более прерывистым по мере того, как они забирались все выше и выше.
Добравшись до плато Гвадарамских гор, они пошли по проселочной дороге, по обеим сторонам которой тянулись каменные стены. Они шли мимо полей, на которых паслись козы и овцы. К рассвету, пройдя несколько миль, они оказались в лесистой местности неподалеку от маленького городка Вильякастин.
«Здесь я с ними и расстанусь, – решила Лючия. – Теперь пусть о них позаботится их Бог. Обо мне Он уже позаботился. Попробуй теперь доберись до Швейцарии. Ни денег, ни паспорта, да еще этот похоронный наряд. Теперь этим людям уже известно, что мы сбежали. И они будут искать нас до тех пор, пока не найдут. Чем скорее я отделаюсь от этой компании, тем лучше». Но в этот момент произошло нечто такое, что заставило ее изменить свои планы.
Пробираясь сквозь деревья, сестра Тереза споткнулась, и сверток, который она так бережно несла, упал на землю. Что-то выскользнуло из развернувшегося холста, и в лучах восходящего солнца перед изумленной Лючией засверкал большой, искусно сделанный золотой крест.
«Это же чистое золото, – подумала Лючия. – Бог все-таки решил позаботиться обо мне. Этот крест – манна небесная. Самая настоящая манна. Вот он – мой билет в Швейцарию».
Лючия наблюдала за тем, как сестра Тереза, подняв крест, бережно завернула его в холст. Она мысленно улыбнулась. Забрать его представлялось ей делом несложным. Эти монахини сделают все, что она им скажет.
* * *
Авила была охвачена волнением. Известие о нападении на монастырь быстро разлетелось по всему городу, и для встречи с полковником Акокой был выбран отец Беррендо. Священнику было за семьдесят, его обманчиво хрупкая внешность скрывала необыкновенную внутреннюю силу. Для своих прихожан он был добрым и отзывчивым пастырем. Но теперь его переполняло справедливое негодование.
Священника продержали около часа в приемной, прежде чем ему было дозволено предстать перед полковником Акокой.
– Вы со своими людьми напали на монастырь без малейшего на то повода, – заявил без предисловий отец Беррендо. – Это было чистым безумием.
– Мы просто выполняли свой долг, – отрезал полковник. – В монастыре скрывался Хайме Миро со своей бандой убийц, так что сестры сами виноваты. Мы задержали их для допроса.
– Вы нашли в монастыре Хайме Миро? – гневно спросил священник.
– Нет. Ему со своими людьми удалось скрыться до нашего прихода, спокойно ответил полковник Акока. – Но мы найдем их и покараем.
«Я покараю», – свирепо подумал полковник.
Монахини продвигались медленно. Их одеяние было совсем не приспособлено для подобных прогулок по пересеченной местности. Тонкие подошвы их сандалий плохо защищали ноги от камней, и их одежда за все цеплялась. Сестра Тереза даже не могла читать молитвы, перебирая четки. Обеими руками ей приходилось удерживать ветки, чтобы они не хлестали по лицу.
При свете дня вынужденная свобода казалась им еще ужаснее. Господь выгнал сестер из своего рая в незнакомый пугающий мир и лишил их своего покровительства, с упованием на которое они жили столько времени. Они оказались в неведомой стране, не имея ни карты, ни компаса. Стен, так долго защищавших их от бед и несчастий, вдруг не стало, и они чувствовали себя голыми и беззащитными. Повсюду таилась опасность, и у них больше не было убежища. Они были изгоями. Непривычные картины природы и звуки ее жизни поражали их. Сестры впервые в жизни видели насекомых, жаркое синее небо, слышали пение птиц. Наряду с этим было и еще что-то, вызывавшее у них беспокойство.